2 декабря православная церковь чтит память священномученика Порфирия, Епископа Симферопольского (+ 1937), и всех новомучеников Крымских

Епископ Порфирий (Гулевич)
Епископ Порфирий (Гулевич)

Мысль о вечности всегда имела большое воздействие: она вдохновляла мучеников и делала для них нестрашными самые лютые страдания. Их жизненный путь, полный страданий и скорбей, — пример жертвенной любви к Богу и ближним. Подобно святым апостолам святые новомученики Крымские на своем проповеднического пути подверглись гонениям и смерти за Христа. В самый тяжелый и роковой для Православной церкви время, в 1930- е годы , Крымскую кафедру возглавлял епископ Порфирий (Гулевич). Смиренно неся свой ​​крест любви , владыка мужественно выдержал все аресты, допросы и ссылки. Не отрекся Господа и перед лицом смерти . Тесно связано с Крымом жизни священномучеников Никодима (Кроткова), Романа (Медведя), Елеазара Спиридонова и многих других мучеников 20-ого века.

Архиепископ Иннокентий Херсонский

Епископ Симферопольский и Крымский Порфирий (в миру Поликарп Васильевич Гулевич) родился 26 февраля 1864 года в Украине в селе Токаревка Литинского уезда Подольской губернии в семье священника.

В 1885 году окончил Подольскую Духовную семинарию и 22 октября 1886 года, в день празднования Казанской иконы Божией Матери, принял священный сан.

С 1914 по 1928 год отец Поликарп был благочинным и настоятелем собора в г. Ольгополе, а также преподавал закон Божий в местной гимназии. Исполняя эти обязанности, он проявил себя как истинный пастырь стада Христова. Слова Господа о том, кто сотворит заповеди и научит тому людей, «тот великим наречется в Царстве Небесном» (Мф. 5, 19), запали ему в сердце, и через всю последующую жизнь проповедническая деятельность, учительство и духовное окормление вверенной ему Богом паствы прошли золотой нитью. Духовный авторитет отца Поликарпа возрастал, и слово его становилось весомым и убедительным для многих.

После революции 1917 г. и прихода к власти большевиков, отец Поликарп сумел объединить вокруг себя тех, кто болел душой за Православную веру и Отечество. Выступал против обновленческого движения и в защиту Святейшего Патриарха Тихона, отстаивая незыблемость канонов Православной Церкви. В своих проповедях он открыто обличал раскольников и среди своей паствы распространял листовки, призывающие оставаться верными Патриарху Тихону. Пользовался большим авторитетом в среде верующих и вопрос о его рукоположении в епископа рассматривался православными архиереями Украины с 1925 г. Участвовал в тайной работе по организации на Подолье групп духовенства и верующих, неподконтрольных властям.

В 1927 году умирает супруга отца Поликарпа, и он, желая всецело посвятить себя на служение Церкви, принимает монашеский постриг с именем Порфирий.

К этому времени его деятельность привлекает внимание властей. В 1927 году Харьковское ОГПУ вызывает отца Порфирия из г. Ольгополя в г. Харьков. Формальным поводом послужило попавшее в ОГПУ письмо иеромонаха Порфирия к некоему игумену Игнатию, отражающее его мнение в отношении Указа заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского), отменяющего поминовение всех епархиальных архиереев, находящихся в ссылках. «Невозможно отказаться от сосланных епископов, это все равно, что отказаться от самих себя», — писал в письме иеромонах Порфирий.

Время этой поездки оказалось для отца Порфирия благоприятным во многих отношениях. Он познакомился с церковной жизнью г. Харькова и сблизился с замечательными священниками: игуменом Варсонофием (Юрченко), священником Григорием Селецким, священником Василием Подгорным. Именно в Харькове отец Порфирий познакомился с архиепископом (впоследствии митрополитом) Харьковским и Ахтынским, экзархом Украины Константином (Дьяковым), с которым в дальнейшем находился в близком общении.

Видимо, в Харькове и было принято решение об архиерейской хиротонии иеромонаха Порфирия.

25 июня 1928 года, в день памяти преподобного Онуфрия Великого, состоялась архиерейская хиротония, которую совершили архиепископ Харьковский и Ахтынский Константин (Дьяков), епископ Елисаветградский, викарий Одесской епархии Онуфрий (Гагалюк), находившийся в ссылке в г. Харькове епископ Ялтинский Павел (Кратиров). Новопосвященный владыка Порфирий был назначен епископом Криворожским, викарием Екатеринославский (Днепропетровской) епархии.

С первых же дней своего архиерейского служения епископ Порфирий снискал уважение и любовь среди духовенства и мирян, вверенных его святительскому окормлению. Несмотря на возраст (владыке было уже 64 года), он сохранял удивительную работоспособность: совершал частые богослужения, на которых неизменно произносил проповеди, нес административные труды и посещал приходы епархии.

5 сентября (18 сентября по н. с.) 1930 года церковное Священноначалие назначает его викарием Одесской епархии с переводом на Зиновьевскую (Кировоградскую) кафедру, которую до него занимал архиепископ Онуфрий (Гагалюк). И там владыку Порфирия запомнили смиренномудрым архиереем, неутомимым борцом с раскольниками и обновленцами.

11 августа 1931 года, после ареста архиепископа Крымского Арсения (Смоленца), владыка Порфирий был переведен на Крымскую кафедру, где оставался вплоть до своего ареста.

Православные древней Тавриды приняли с любовью нового архипастыря, и он, отвечая на любовь любовью, отеческим вниманием и заботой, молитвой и добрыми делами объединял свою паству. Он много выступал, служил в различных храмах епархии. Один из первых, кто открыто, не боясь властей, говорил о голоде, охватившем тогда южные области России и Украины, включая и Крым. Частые проповеди, разъясняющие гибельность пути, на который встали безбожники и обновленцы, тесное общение с простым народом, регулярные богослужения в разных храмах полуострова, личное обаяние и кротость — все это снискало владыке любовь православных Крымской епархии. Многим он становится духовным отцом.

В 1931–1932 годах епископ Порфирий оказывает посильную помощь находящемуся в то время в ссылке в Крыму своему собрату епископу Клинскому Гавриилу (Красновскому). Он устраивает его вначале в Топловском монастыре, а потом в Бахчисарае. Епископ Гавриил был болен туберкулезом и находился в очень стесненном материальном положении. Владыка Порфирий помогал ему материально и поддерживал с ним связь через священника Николая Бычкова.

В Крыму владыка оказывал всевозможную поддержку священникам, верным Патриаршей Церкви: протоиерею Николаю Казанскому, протоиерею Николаю Мезенцеву, игумену Макарию. Священнику Иоанну Волкову владыка поручает формировать монашеские общины.

Борьба с обновленцами принесла владыке много нравственных страданий и внешних лишений, но через это он стяжал чрезвычайное смирение, кротость, любовь ко всем окружающим. Он всегда находился в духовно-возвышенном настроении и отличался особой проницательностью.

В 1932 году во Всехсвятскую церковь Симферополя на работу устроился староста Николай Тайнов, секретный сотрудник НКВД, который доносил властям на священнослужителей и прихожан. До нас дошла одна из его характеристик владыки: «…епископ Гулевич является активным церковным реакционером, стремящимся всяческими путями укрепить Церковь Тихоновской ориентации и защитить Православную Церковь от дальнейшего разгрома. Обновленческое духовенство Гулевич называет не иначе, как «антихристами, продавшимися властям…»

В 1933 году епископа Порфирия и его ближайшего помощника отца Николая (Казанский) арестовали. Поводом к аресту послужило то, что владыка и его помощник неоднократно открыто разъясняли своей пастве о существенных разногласиях, существующих между последователями Патриарха Тихона и раскольниками-обновленцами. Обновленцы, в свою очередь, отвечали на обличение угрозами. Так, обновленческий митрополит Иерофей (Померанцев) с церковной кафедры заявил, что он арестует епископа Порфирия, а раскольнический священник Попов, угрожая с амвона законному архиерею, обещался его проучить. Не обращая внимания на угрозы, владыка публично говорил православному народу о сотрудничестве обновленцев с покровительствующими им властями. Как пример, он указывает на незаконные действия бывшего ответственного секретаря культкомитета при КрымЦИКе Голубченко, покрывавшего обновленцев и притеснявшего духовенство Тихоновской ориентации, всячески ограничивая их действия, даже согласные во всем с буквой закона. Переживая эти события, епископ Порфирий составил и распространил по приходам своей епархии письмо, в котором указывал на несоответствие между законом и тем, как он соблюдается. Но епископ Порфирий призывал верующих претерпевать до конца все унижения и притеснения, невзирая на очевидные всем беззакония.

Все это дало повод обвинить владыку в контрреволюционной деятельности, которую он «…прикрывал церковной борьбой с обновленцами, говорил прихожанам, что власть преследует тихоновцев и поощряет обновленцев, которые в угоду власти ведут раскольническую работу».

Но в тюрьме владыку Порфирия продержали недолго, через два месяца он был отпущен. Был отпущен и отец Николай. Однако гонения не прекратились. На Епархиальное управление был возложен огромный налог, не соответствующий никаким доходам. Владыка обратился по этому вопросу в Наркомфин и налог уменьшили. Но в то же время был несоразмерно увеличен налог по культсбору. Владыка обратился за советом к бывшему присяжному поверенному Анатолию Корди. Начав обсуждать финансовую проблему, они сошлись во мнении, что политика властей принципиально и по всем параметрам направлена на уничтожение религии в целом. Но все же владыка написал о налоговом несоответствии в Москву, в результате чего его просьба была удовлетворена. Некоторое время Анатолий Корди еще консультировал архиерея по всем юридическим вопросам, давая ценные и своевременные советы, но вскоре его арестовали. На допросах он держался мужественно, виновным себя в предъявленном ему обвинении в контрреволюционной деятельности не признал и был расстрелян.

Владыка служил в Симферопольском Преображенском соборе в окружении единомышленников: протоиерея Николая Казанского, протоиерея Димитрия Полежаева, игумена Макария (Гонцы). На службу епископ Порфирий ходил всегда пешком. Служил владыка вдохновенно. По свидетельству очевидцев, с епископом Порфирием было легко молиться, все постороннее отступало, его молитвенное настроение и горение духа передавалось молящимся, возлюбленным его чадам, за которых архипастырь возносил горячие молитвы у святого Престола.

Но владыка постоянно находился под пристальным вниманием властей. Как предупреждение архиерею, арестовывают его ближайшего помощника и сомолитвенника игумена Макария, сказавшего на проповеди: «…стойте за веру и Святую Церковь, не бойтесь гонений, боритесь до последней капли крови». Но и это не устрашает епископа Порфирия, он с прежней ревностью и бесстрашием, обращаясь к народу, говорил: «Советская власть притесняет религию, арестовывает духовенство, доходя до беззакония, однако все это к лучшему и временно…» Открыто с кафедры владыка призывал православных молиться о «сосланных и заключенных, невинно томящихся в изгнании архиереях, священстве, монашествующих и мирянах».

На одной из проповедей, произнесенной в мае 1932 года в защиту православного народа и в обличение антинародных деяний коммунистов, он сказал: «У нас в стране голод, … на Украине народ голодает. Я и сам голодаю. Власть довела страну до голода и нищеты, народ ничем не снабжают, благодаря этому развивается спекуляция, за которую власти опять же карают».

Владыка с любовью принимает в свою епархию священников, возвращающихся из ссылок и тюрем. Когда приехал священник Димитрий Чайкин и сектор религиозных культов долго его не регистрировал, владыка предоставил ему свой дом и содержал его за свой счет. И это не единственный случай, когда владыка принимал участие в судьбе своего клира.

К этому времени относятся воспоминания о владыке, каким его запомнил очевидец. Он был высокого роста, с длинной седой бородой и седыми ниспадающими на плечи волосами. Нос был крупный, с горбинкой. Над глубоко посаженными глазами — густые поседевшие брови. Впавшие щеки ясно очерчивали скулы. Тонкие губы выражали волю, собранность и решительность. Все движения были неспешны, выверены и по-архиерейски величавы. Голос густой, исходивший как бы из сердечной глубины. В нем чувствовалась внутренняя сила духа. Со всеми, кто к нему приходил, епископ Порфирий был ласков и приветлив. К немощным и заблуждающимся был снисходителен. Владыка отличался большой работоспособностью, его никто не видел уставшим.

Злоба и человеческая нетерпимость железным кольцом смыкались вокруг служителя Христова.

9 октября 1936 года владыку вновь арестовывают вместе с десятью священнослужителями, среди которых и отец Николай (протоиерей Николай Федорович Казанский, †1942). На допросах епископ Порфирий держался просто и твердо. На провокационные вопросы следователя отвечал безбоязненно, не роняя архиерейского достоинства.

Архипастыря обвиняли в том, что он благословлял священство молиться за уже осужденных и тем самым демонстрировал их невиновность. Владыка этого не отрицал:

«Ко мне обращались некоторые верующие с просьбой помолиться за осужденных, находящихся в тюрьме, во время произношения ектений, и я действительно такие слова говорил».

Владыку обвиняют в поощрении «нелегальной деятельности некоторых монашеских подпольных организаций», в «проявлении излишней ревности в борьбе с обновленцами» и во многом другом. С ним было арестовано еще десять священников и монахов. В течение четырех месяцев владыка находился в симферопольской тюрьме.

3 января 1937 года епископ Порфирий был приговорен к пяти годам административной высылки в Казахстан («Дело епископа Порфирия (Гулевича), г. Симферополь, 1937 г.»).

Прибыв в г. Алма-Ату, где находился пересыльный пункт НКВД, епископ Порфирий написал письмо митрополиту Сергию (Страгородскому) о своем новом положении и познакомился с архиепископом Алма-Атинским Тихоном (Шараповым).

В феврале 1937 года НКВД направило владыку Порфирия на станцию Уш-Тобе Каратальского района Алма-Атинской обл. (ныне Алматинская область, Казахстан). Там уже проживал сосланный в 1935 году епископ Екатеринославский Макарий (Кармазин) со своею племянницею Раисой Ржевской и священником Королевым.

Родственники и близкие помогли владыке Макарию купить домик по улице Деповской, 20.

Епископ Макарий предложил владыке Порфирию поселиться у него в доме. Вскоре, 2 октября 1937 года, приехала племянница епископа Порфирия Анна Петровна Михо со своим сыном. Она привезла из Крыма письма и посылки для него от паствы.

Надо сказать, что крымские общины Симферополя, Ялты и Керчи не оставляли своего архипастыря без помощи, и при всяком удобном случае отправляли посылки со всем необходимым. Это был единственный источник существования для владыки.

Епископы жили очень замкнуто, мало общаясь со внешним миром, пребывая в постоянной молитве и богомыслии. Иногда тайно на дому совершали божественную Литургию.

Последний арест и мученическая кончина

20 ноября 1937 года епископ Порфирий и епископ Макарий были арестованы. Обвинены в том, что они «проводили антисоветскую пропаганду и дискредитировали Советскую власть, а также поддерживали связь с контрреволюционными элементами, систематически получая от последних материальную помощь». Виновным себя не признали.Через два дня были арестованы Раиса Александровна и племянница епископа Порфирия Анна Петровна Михо. Содержались они в Алма-Атинской городской тюрьме.

Их обвиняли в том, что на станции Уш-Тобе они «…проводили антисоветскую пропаганду и дискредитировали Советскую власть, а также поддерживали связь с контрреволюционными элементами, систематически получая от последних материальную помощь».

24 ноября 1937 года, после единственного допроса было сооружено обвинительное заключение против епископа Макария, епископа Порфирия, Р. А. Ржевской и А. П. Михо со все тем же стандартным перечнем преступлений против советской власти. Обвинительное заключение 1 декабря 1937 года утвердил начальник УНКВД по Алма-Атинской области капитан госбезопасности Броун. И в тот же день состоялся суд, скорый и немилосердный.

На допросе епископ Порфирий виновным себя не признал, на требование следствия — рассказать о своей контрреволюционной деятельности, ответил: «Я контрреволюционной агитации никогда не проводил, сталинской конституции не дискредитировал, антисоциального элемента вокруг себя не группировал. Имел связи с Симферопольской, Ялтинской, Керченской общинами, от которых получал помощь. С 1928 года по день высылки в Казахстан являлся служителем культа. Проживал и совершал религиозные обряды в г.г. Днепропетровске, Одессе, Симферополе, откуда был выслан в Казахстан. Судим никогда не был, за исключением арестов».

1 декабря 1937 года епископ Порфирий (Гулевич), епископ Макарий (Кармазин) и двоюродная сестра владыки Макария Раиса Александровна Ржевская постановлением тройки УНКВД Алма-Атинской области были приговорены к смертной казни и расстреляны на следующий день. Анна Петровна Михо к 10 годам лагерей.

2 декабря 1937 года епископ Порфирий (Гулевич) и Раиса Александровна Ржевская были расстреляны. На следующий день, 3 декабря 1937 года, был казнен владыка Макарий (Кармазин).

Место погребения расстрелянных неизвестно. Епископ Порфирий ричислен к лику святых Новомучеников и Исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском соборе Русской православной церкви в августе 2000 году.

Заключением прокуратуры Талды-Курганской области от 27 апреля 1989 года епископ Порфирий (Гулевич) был реабилитирован. Определением Священного Синода Украинской Православной Церкви в 1997 г. священномученик Порфирий (Гулевич) причислен к лику местночтимых крымских святых. В августе 2000 г. на Юбилейном Архиерейском соборе Русской Православной церкви причислен к числу новомученников Русской православной церкви.

Сын епископа Порфирия — Гулевич Иван Поликарпович, 1889 г. рождения, выпускник Каменец-Подольской духовной семинарии (1909). В 1909 г. служил на железнодорожной станции Жмеринка Юго-Западной железной дороги. В 1912 г. перемещен в с. Устье Ольгинского уезда (ныне Винницкой области Украины). В 1915 г. служил священником в действующей армии. С 1919 по 1925 гг. служил в с. Ольгинка Одесской области; с 1925 г. перешел на гражданскую работу. В период временной оккупации (в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.) служил священником на хуторе Насонтове Ростовской области. В марте 1950 г. протоиерей Иван Гулевич стал настоятелем молитвенного дома прихода станицы Староджерелиевской Краснодарского края, и прослужил там до весны 1955 г.

Справка:

В пгт. Заозёрное Евпаторийского района уже несколько лет существует небольшой православный храм во имя священномученика Порфирия.

По инициативе Митрополита Симферопольского и Крымского Лазаря в честь новомученика Порфирия назван небольшой храм в Евпаторийском благочинии в п. Заозерное.

Храм находится в доме, где когда-то жили люди. Потом в нем был сельсовет, амбулатория. 7 марта 1998 г. в поселке была образована община УПЦ под председательством Н.И. Поляниной. 3 ноября 1998 г. был составлен договор аренды этого здания под храм. Требовался серьезный ремонт, но актив общины, несмотря на трудности, прикладывал все свои усилия к восстановлению здания. Это был подвижнический труд, в котором самое активное участие принимали Семкина Л.Г., Гиря Н.Д., Кезина Е.И., Краева А.П., Салмина В.В., Полигалова В.А. и другие прихожане. С 07.03.1998 г. до 2003 года все дела храма вела Нина Ивановна Полянина.

Первое богослужение состоялось 6 декабря 1998 г. в девять часов утра. Это было знаменательным событием в жизни верующих, ведь до этого службы про-водились редко и под открытым небом.

С Божьей помощью молитвами верующих развитие храма продолжалось, и в день храмового праздника 2 декабря 2002 г. состоялась закладка фундамента алтарной части храма. Это была большая радость.

Шло время. Актив церковной общины все эти годы трудился во славу Бо-жию. Находили средства для благотворительности: оказывали помощь малоимущим, нашли спонсора для отправки больного ребенка на лечение в Испанию, организовывали паломнические поездки, проводили занятия в воскресной школе.

В мае 2003 г. в храм был назначен постоянный священник — иерей Илья Малютин. С этого времени в развитии храма начался новый этап: была возведена крыша, отремонтировано отопление, заменены полы, установлен крест, возведен купол.

В храм стало приходить все больше и больше людей, многие дарили иконы. Среди прихожан много тех, кто приезжает каждый год на отдых. Каждый, кто пришел сюда хоть раз, обязательно приходит снова.

В 2003 г. при храме образовался небольшой хор из трех человек. Он существует благодаря регенту — Елене Борисовне Добровольской и замечательным женщинам Людмиле Александровне и Галине Митрофановне.

Отец Илья стремится к тому, чтобы люди задумались над смыслом бытия. Чтобы помочь им обрести православное понимание жизни, он начал издавать небольшую газету-дайджест «Собеседник. ru». Хотя есть материальные трудности, но батюшка считает это издание необходимым. Вышло уже четыре номера, которые были бесплатно распространены в поселке.

При храме по-прежнему существует воскресная школа, занятия в которой ведет в основном матушка Юлия. В небольшой комнатке, прижавшись, друг к другу, сидят дети 6-9 лет. Они с интересом слушают матушку, активно отвечают на вопросы по Св. Писанию. К сожалению, для занятий мало места. Подростки постарше тоже приходили бы на занятия, но проводить их негде. Отец Илья надеется на скорое завершение пристройки к храму, которое ведется очень активно. Тогда у детей и молодежи будет возможность заниматься в воскресной школе.

Святые новомученики Крымские
Святые новомученики Крымские

Святые новомученики Крымские:

Священномученик Порфирий (Гулевич), епископ Симферопольский и Крымский (†1937)
Священномученик Сергий (Зверев), архиепископ Елецкий (†1937)
Священномученик Никодим (Кротков), архиепископ Костромской и Галичский (†1938)
Священномученик Лаврентий (Князев), епископ Балахнинский (†1918)
Священноисповедник Роман Медведь, протоиерей (†1937)
Священномученик Тимофей Изотов, иерей (†1938)
Священномученик Иоанн Блюмович, иерей (†1938)
Священномученик Николай Казанский, протоиерей (†1942)
Священномученик Димитрий Киранов, протоиерей (†1938)
Священномученик Виктор Киранов, протоиерей (†1942)
Священномученик Николай Мезенцев, протоиерей (†1938)
Священномученик Андрей Косовский, протоиерей (†1920)
Священномученик Матфей Александров, иерей (†1921)
Священномученик Димитрий Игнатенко, протоиерей (†1935)
Священномученик Михаил Богословский, протоиерей (†1940)
Священномученик Александр Ильенков, иерей (†1942)
Священномученик Елеазар Спиридонов, иерей (†1937)
Преподобномученик Варфоломей (Ратных), иеромонах (†1938)
Священномученик Владимир Пищулин, иерей (†1938)
Преподобномученик Антоний (Корж), иеродиакон (†1938)
Мученик Димитрий Спиридонов (†1938)
Мученик Стефан Наливайко (†1945)

2 декабря - памяти священномучеников ...

2 декабря - память священномучеников Порфирия, епископа Симферопольского, Иоасафа, епископа Чистопольского, Сергия, Михаила, Александра, Иоанна, Константина, Александра, Игнатия, Иоанна, Симеона, Иоанна, Иакова, Димитрия, Иакова пресвитеров, преподобномучеников Иоасафа, Геннадия, Вениамина, Петра, Герасима, Михаила, мучеников Валентина, Петра, Леонида и Тимофея. И у всех дата смерти - 1937 год...
Смог найти сведения только о священномучениках Порфирии, епископе Симферопольском и о Иоасафе, епископе Чистопольском. Какой же страшный путь им пришлось пройти...

Епископ Симферопольский и Крымский Порфирий (в миру Поликарп Васильевич Гулевич) родился 26 февраля 1864 года в селе Токаревка Литинского уезда Подольской губернии в семье священника. 
В 1885 году окончил Подольскую Духовную семинарию и 22 октября 1886 года, в день празднования Казанской иконы Божией Матери, принял священный сан. 
С 1914 по 1928 год отец Поликарп был благочинным и настоятелем собора в г. Ольгополе, а также преподавал закон Божий в местной гимназии. Исполняя эти обязанности, он проявил себя как истинный пастырь стада Христова. Слова Господа о том, кто сотворит заповеди и научит тому людей, «тот великим наречется в Царстве Небесном» (Мф.5,19), запали ему в сердце, и через всю последующую жизнь проповедническая деятельность, учительство и духовное окормление вверенной ему Богом паствы прошли золотой нитью. Духовный авторитет отца Поликарпа возрастал, и слово его становилось весомым и убедительным для многих. 

Когда в Российском государстве к власти пришли атеисты-большевики, отец Поликарп сумел объединить вокруг себя тех, кто болел душой за Православную веру и Отечество. В результате чего образовалось крепкое сообщество духовенства и мирян. В дальнейшем, когда пособники большевиков — обновленцы — в борьбе за власть стали раздирать хитон Христов, отец Поликарп твердо выступил в защиту Святейшего Патриарха Тихона и отстаивал незыблемость канонов Православной Церкви. В своих проповедях он открыто обличал раскольников и среди своей паствы распространял листовки, призывающие оставаться верными Патриарху Тихону. 
В 1927 году умирает супруга отца Поликарпа, и он, желая всецело посвятить себя на служение Церкви, принимает монашеский постриг с именем Порфирий. 

К этому времени его деятельность привлекает внимание властей. В 1927 году Харьковское ОГПУ вызывает отца Порфирия из г. Ольгополя в г. Харьков. Формальным поводом послужило попавшее в ОГПУ письмо иеромонаха Порфирия к некоему игумену Игнатию, отражающее его мнение в отношении Указа заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского), отменяющего поминовение всех епархиальных архиереев, находящихся в ссылках. «Невозможно отказаться от сосланных епископов, это все равно, что отказаться от самих себя», — писал в письме иеромонах Порфирий. 

25 июня 1928 года, в день памяти преподобного Онуфрия Великого, состоялась архиерейская хиротония, которую совершили архиепископ Харьковский и Ахтынский Константин (Дьяков), епископ Елисаветградский, викарий Одесской епархии Онуфрий (Гагалюк), находившийся в ссылке в г. Харькове епископ Ялтинский Павел (Кратиров). Новопосвященный владыка Порфирий был назначен епископом Криворожским, викарием Днепропетровской епархии. 
С первых же дней своего архиерейского служения епископ Порфирий снискал уважение и любовь среди духовенства и мирян, вверенных его святительскому окормлению. Скромность и смирение его определялись словами Иисуса Христа: «И кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом» (Мф. 20, 27). Несмотря на возраст (владыке было уже 64 года), он сохранял удивительную работоспособность: совершал частые богослужения, на которых неизменно произносил проповеди, нес административные труды и посещал приходы епархии. 
Но на этой кафедре епископ Порфирий пробыл недолго. 5 сентября 1930 года он был назначен епископом Зиновьевским, викарием Одесской епархии. И там владыку Порфирия запомнили смиренномудрым архиереем, неутомимым борцом с раскольниками и обновленцами. 
11 сентября 1931 года, после ареста архиепископа Крымского Арсения (Смоленца), владыка Порфирий был переведен на Крымскую кафедру, где оставался вплоть до своего ареста. 

Православные древней Тавриды приняли с любовью нового архипастыря, и он, отвечая на любовь любовью, отеческим вниманием и заботой, молитвой и добрыми делами объединял свою паству. Частые проповеди, разъясняющие гибельность пути, на который встали безбожники и обновленцы, тесное общение с простым народом, регулярные богослужения в разных храмах полуострова, личное обаяние и кротость — все это снискало владыке любовь православных Крымской епархии. Многим он становится духовным отцом. По слову апостола Павла, владыка был «всем для всех». 

В 1931-1932 годах епископ Порфирий оказывает посильную помощь находящемуся в то время в ссылке в Крыму своему собрату епископу Клинскому Гавриилу (Красновскому). Он устраивает его вначале в Топловском монастыре, а потом в Бахчисарае. Епископ Гавриил был болен туберкулезом и находился в очень стесненном материальном положении. Владыка Порфирий помогал ему материально и поддерживал с ним связь через священника Николая Бычкова. 
В Крыму владыка оказывал всевозможную поддержку священникам, верным Патриаршей Церкви: протоиерею Николаю Казанскому, протоиерею Николаю Мезенцеву, игумену Макарию. Священнику Иоанну Волкову владыка поручает формировать монашеские общины. 
Борьба с обновленцами принесла владыке много нравственных страданий и внешних лишений, но через это он стяжал чрезвычайное смирение, кротость, любовь ко всем окружающим. Он всегда находился в духовно-возвышенном настроении и отличался особой проницательностью. 

В 1933 году епископа Порфирия арестовали. Поводом к аресту послужило то, что владыка неоднократно открыто разъяснял своей пастве о существенных разногласиях, существующих между последователями Патриарха Тихона и раскольниками-обновленцами. Обновленцы, в свою очередь, отвечали на обличение угрозами. 
Не обращая внимания на угрозы, владыка публично говорил православному народу о сотрудничестве обновленцев с покровительствующими им безбожными властями. Как пример, он указывает на незаконные действия бывшего ответственного секретаря культкомитета при КрымЦИКе Голубченко, покрывавшего обновленцев и притеснявшего духовенство Тихоновской ориентации, всячески ограничивая их действия, даже согласные во всем с буквой закона. Переживая эти события, епископ Порфирий составил и распространил по приходам своей епархии письмо, в котором указывал на несоответствие между законом и тем, как он соблюдается. Но епископ Порфирий призывал верующих претерпевать до конца все унижения и притеснения, невзирая на очевидные всем беззакония. 
Все это дало повод обвинить владыку в контрреволюционной деятельности, которую он «…прикрывал церковной борьбой с обновленцами, говорил прихожанам, что власть преследует тихоновцев и поощряет обновленцев, которые в угоду власти ведут раскольническую работу». 
Но в тюрьме владыку Порфирия продержали недолго, через два месяца он был отпущен. 

Однако на этом скорби не оскудели и гонения не прекратились. На Епархиальное управление был возложен огромный налог, не соответствующий никаким доходам. Владыка обратился по этому вопросу в Наркомфин и налог уменьшили. Но в то же время был несоразмерно увеличен налог по культсбору. Владыка обратился за советом к бывшему присяжному поверенному Анатолию Корди. Начав обсуждать финансовую проблему, они сошлись во мнении, что политика властей принципиально и по всем параметрам направлена на уничтожение религии в целом. Но все же владыка написал о налоговом несоответствии в Москву, в результате чего его просьба была удовлетворена. Некоторое время Анатолий Корди еще консультировал архиерея по всем юридическим вопросам, давая ценные и своевременные советы, но вскоре его арестовали. На допросах он держался мужественно, виновным себя в предъявленном ему обвинении в контрреволюционной деятельности не признал и был расстрелян. 

Владыка служил в Симферопольском Преображенском соборе в окружении единомышленников: протоиерея Николая Казанского, протоиерея Димитрия Полежаева, игумена Макария (Гонцы). На службу епископ Порфирий ходил всегда пешком. Служил владыка вдохновенно. По свидетельству очевидцев, с епископом Порфирием было легко молиться, все постороннее отступало, его молитвенное настроение и горение духа передавалось молящимся, возлюбленным его чадам, за которых архипастырь возносил горячие молитвы у святого Престола. 

Но владыка постоянно находился под пристальным вниманием «недремлющего ока» властей. Каждое его слово фиксировалось, контрреволюционным считалось даже пение эксапостилария: «Крест хранитель всея вселенной, … крест царей державо»… Как предупреждение архиерею, арестовывают его ближайшего помощника и сомолитвенника игумена Макария, сказавшего на проповеди: «…стойте за веру и Святую Церковь, не бойтесь гонений, боритесь до последней капли крови». Но и это не устрашает епископа Порфирия, он с прежней ревностью и бесстрашием, обращаясь к народу, говорил:«Советская власть притесняет религию, арестовывает духовенство, доходя до беззакония, однако все это к лучшему и временно…» Открыто с кафедры владыка призывал православных молиться о «сосланных и заключенных, невинно томящихся в изгнании архиереях, священстве, монашествующих и мирянах». 

На одной из проповедей, произнесенной в мае 1932 года в защиту православного народа и в обличение антинародных деяний коммунистов, он сказал:«У нас в стране голод, … на Украине народ голодает. Я и сам голодаю. Власть довела страну до голода и нищеты, народ ничем не снабжают, благодаря этому развивается спекуляция, за которую власти опять же карают». 

Владыка с любовью принимает в свою епархию священников, возвращающихся из ссылок и тюрем. Когда приехал священник Димитрий Чайкин и сектор религиозных культов долго его не регистрировал, владыка предоставил ему свой дом и содержал его за свой счет. И это не единственный случай, когда владыка принимал участие в судьбе своего клира. 

К этому времени относятся воспоминания о владыке, каким его запомнил очевидец. Он был высокого роста, с длинной седой бородой и седыми ниспадающими на плечи волосами. Нос был крупный, с горбинкой. Над глубоко посаженными глазами — густые поседевшие брови. Впавшие щеки ясно очерчивали скулы. Тонкие губы выражали волю, собранность и решительность. Все движения были неспешны, выверены и по-архиерейски величавы. Голос густой, исходивший как бы из сердечной глубины. В нем чувствовалась внутренняя сила духа. Со всеми, кто к нему приходил, епископ Порфирий был ласков и приветлив. К немощным и заблуждающимся был снисходителен. Владыка отличался большой работоспособностью, его никто не видел уставшим. 

9 октября 1936 года владыку вновь арестовывают. 

На допросах он держался просто и твердо. На провокационные вопросы следователя отвечал безбоязненно, не роняя архиерейского достоинства. 
Архипастыря обвиняли в том, что он благословлял священство молиться за уже осужденных и тем самым демонстрировал их невиновность. Владыка этого не отрицал: 
«Ко мне обращались некоторые верующие с просьбой помолиться за осужденных, находящихся в тюрьме, во время произношения ектений, и я действительно такие слова говорил». 
Владыку обвиняют в поощрении «нелегальной деятельности некоторых монашеских подпольных организаций», в «проявлении излишней ревности в борьбе с обновленцами» и во многом другом. С ним было арестовано еще десять священников и монахов. В течение четырех месяцев владыка томился в симферопольской тюрьме. 
3 января 1937 года епископ Порфирий был приговорен к пяти годам административной высылки в Казахстан. 

Прибыв в г. Алма-Ату, где находился пересыльный пункт НКВД, епископ Порфирий написал письмо митрополиту Сергию (Страгородскому) о своем новом положении и познакомился с архиепископом Алма-Атинским Тихоном (Шараповым). 
В феврале 1937 года НКВД направило владыку Порфирия на станцию Уш-Тобе Каратальского района Талды-Курганской области. Там уже проживал сосланный в 1935 году епископ Екатеринославский Макарий (Кармазин) со своею племянницею Раисой Ржевской и священником Королевым. 

Епископ Макарий предложил владыке Порфирию поселиться у него в доме. Вскоре, 2 октября 1937 года, приехала племянница епископа Порфирия Анна Петровна Михо. Она привезла из Крыма письма и посылки от духовных чад владыки. 
Надо сказать, что крымские общины Симферополя, Ялты и Керчи не оставляли своего архипастыря без помощи, и при всяком удобном случае отправляли посылки со всем необходимым. Это был единственный источник существования для владыки. 
Епископы жили очень замкнуто, мало общаясь со внешним миром, пребывая в постоянной молитве и богомыслии. Иногда тайно на дому совершали божественную Литургию. 

20 ноября 1937 года епископ Порфирий и епископ Макарий были арестованы. Их обвиняли в том, что на станции Уш-Тобе они «…проводили антисоветскую пропаганду и дискредитировали Советскую власть, а также поддерживали связь с контрреволюционными элементами, систематически получая от последних материальную помощь». 

На допросе епископ Порфирий виновным себя не признал, на требование следствия — рассказать о своей к/р деятельности, ответил: «Я к/р агитации никогда не проводил, сталинской конституции не дискредитировал, а/с элемента вокруг себя не группировал. Имел связи с Симферопольской, Ялтинской, Керченской общинами, от которых получал помощь. С 1928 года по день высылки в Казахстан являлся служителем культа. Проживал и совершал религиозные обряды в г. г. Днепропетровске, Одессе, Симферополе, откуда был выслан в Казахстан. Судим никогда не был, за исключением арестов». 

1 декабря 1937 года епископ Порфирий (Гулевич), епископ Макарий (Кармазин), Раиса Александровна Ржевская постановлением тройки УНКВД Алма-Атинской области были приговорены к смертной казни. 
2 декабря 1937 года епископ Порфирий (Гулевич) и Раиса Александровна Ржевская были расстреляны. 
Место погребения неизвестно. 
Заключением прокуратуры Талды-Курганской области от 27 апреля 1989 года епископ Порфирий (Гулевич) был реабилитирован. 

(Архив Управления Департамента Комитета Национальной Безопасности по г. Алматы и Алматинской области в г. Талдыкоргане. Дело № 11930)

Причислен к лику святых Новомучеников и Исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском соборе Русской православной церкви в августе 2000 году.


Иоасаф (в миру Иван Иванович Удалов) родился в купеческой семье. Окончил Уфимское духовное училище (1900 год), Уфимскую духовную семинарию (1906 год), Казанскую духовную академию со степенью кандидата богословия (1910 год). Его духовником во время учёбы в семинарии был схиархимандрит Гавриил (Зырянов). Значительное влияние на него оказал архиепископ (будущий митрополит) Антоний (Храповицкий), совершивший его постриг в монашество
В 1910 году был пострижен в монашество, возведён в сан иеродиакона, а затем иеромонаха. С 1910 года— преподаватель Житомирского училища пастырства. С 3 октября 1911 года — помощник инспектора Казанской духовной академии. С 1912 года исполнял обязанности настоятеля Казанского Спасо-Преображенского миссионерского монастыря, был председателем совета Миссионерских курсов в сане игумена. С 1915 года — архимандрит.

В период гражданской войны был членом епархиального совета при временно управлявшем епархией епископе Анатолии (Грисюке), являлся его ближайшим сотрудником.

В начале августа 1918 белочехи взяли Казань и пробыли в городе ровно месяц, в течение которого казанцев не покидала надежда на падение большевизма. Однако в ночь на 10 сентября (н.ст.) белочехи оставили Казань и в город вступили красноармейцы. 


В первый же день сменившейся власти подвергся разгрому Зилантов монастырь. Архим.Сергий (благочинный монастырей и настоятель Зилантова монастыря) и с ним десять монахов находились в трапезной, когда в обитель ворвались красноармейцы. Иноков вытолкали во двор обители и там возле монастырской стены расстреляли. Это было совершено в отместку за то, что около монастыря белочехи установили два орудия, обстреливавшие миноносцы Раскольникова. Когда большевики ушли, из-под трупов братии выполз окровавленный и чудом оставшийся в живых иеромонах Иосиф (Тюрин), 65-летний старец, бывший духовником братии монастыря. Он дошел до города, где нашел приют в обители Иоанна Предтечи. Старец рассказал о мученической кончине насельников Зилантовой обители архим.Иоасафу, который, дабы не подвергать более никого возможным репрессиям со стороны жаждущей крови власти, сам произвел чин отпевания и погребения убиенного архим.Сергия и казненных с ним иноков Зилантова монастыря.


.. И хотя велика была заслуга архим.Иоасафа в сохранении кремлевских святынь, однако же каково было ему наблюдать поругание места, бывшего святым для десятков поколений христиан. Кремлевские церкви, оставшиеся после выдворения насельников Спасской обители без присмотра, подверглись разорению, прежде всего — Дворцовая и Крестовая в митрополичьем доме. В течение следующих недель прихожане различных храмов приносили духовенству найденные обломки церковной утвари: оторванный оклад Евангелия, найденный у стен кремля; антиминсы, обнаруженные прачками в грязном белье, сданном красноармейцами в стирку (борцы за «освобождение трудящихся» использовали сии священные предметы в качестве носовых платков и портянок!); архиерейские мантии, сданные портнихам для переделки в женские платья. Народ-богоносец стал народом-богоборцем...

Архим.Иоасафу приходилось решать множество вопросов, прежде не возникавших, в том числе — по защите казанского духовенства, подвергаемого преследованиям. Колесо красного террора набирало обороты. Одним из первых был схвачен священник церкви при губернской тюрьме Дмитрий Шишокин по необоснованному доносу одного милиционера. Несмотря на заступничество православных общин, тюремной администрации и даже надзирателей тюрьмы, священник был расстрелян 10 октября 1918. В тот же день был арестован эконом Казанской Духовной академии, священник академической церкви Филарет Великанов, и расстрелян 22 октября со священником из Верхнего Услона Даниилом Дымовым. Их вина также была исключительно в принадлежности к духовному сословию. 31 октября был арестован и 12 ноября расстрелян священник Пятницкой церкви Феодор Гидаспов. В Свияжске расстреляли 64-летнего протоиерея Константина Ильича Далматова, а еще прежде зверски убили настоятеля Свияжской обители еп.Амвросия (Гудко). И так было повсюду...

Сведения о репрессиях поступали в епархиальный совет. Имена убиенных клириков вносились архим.Иоасафом, а позже еп.Анатолием (Грисюком) в мартирологи и диптихи для церковного поминовения.

....

...
Власти уже давно желали удаления вл.Иоасафа из пределов Татарской республики. Не решаясь арестовать владыку в Казани, гражданские власти 15 мая 1924 вызвали его в Москву. В день своего отъезда владыка отслужил литургию в храме Николы Ратного (в Спасо-Преображенском монастыре) при затворенных дверях, в присутствии лишь немногих доверенных людей. Диаконом был Максим Михайлов . При возглашении «выклички» он не мог от волнения говорить и разрыдался. Все присутствовавшие плакали, и литургия несколько раз прерывалась из-за всеобщего плача. На возношениях поминалось имя патр.Тихона, к тому времени вновь запрещенное для поминовения. А около 12 часов ночи поезд увез из Казани вл.Иоасафа, которого провожало множество верующих, не чаявших более свидеться с любимым архипастырем. Как утверждал в 1925 летописец этих событий, с отъездом еп.Иоасафа окончился «героический» период истории Казанской епархии.

По приезде в Москву еп.Иоасаф с вокзала отправился в Донской монастырь к патр.Тихону, которого до этого ни разу не видел. Неизвестно, о чем беседовал с ним преосвященный Иоасаф, но, видимо, беседа эта укрепила владыку перед грядущими испытаниями. Когда 16 мая 1924 епископ явился в ГПУ, он был тотчас арестован и заключен в Бутырскую тюрьму, в которой находился с 17 мая по 23 августа 1924. Владыке вменялось в вину антиобновленческие выступления, инкриминируемые как антисоветские, однако еп.Иоасаф смог, ссылаясь на соответствующие светские законы и разъяснения доказать, что подобные обвинения противоречат самому советскому законодательству о религиозных организациях. ГПУ после допросов и более чем трехмесячного заключения 23 августа вынуждено было выпустить его, взяв предварительно подписку о невыезде.

В 1925 скончался патр.Тихон, и еп.Иоасаф был одним из тех, кто 11 апреля служил литургию при гробе Святейшего Тихона, а 12 апреля принимал участие в погребении и подписал акт о передаче высшей церковной власти митр.Крутицкому Петру, доверенным лицом которого еп.Иоасаф стал довольно скоро.

Еп.Иоасаф (указан стрелкой) на похоронах патр.Тихона (фото из архива А.М.)

Он участвовал в ответственных переговорах митр.Петра с властями об организации Священного Синода Русской Церкви, составил по просьбе патриаршего местоблюстителя (и руководствуясь его тезисами) проект декларации, в которой говорилось об отношениях между Русской Православной Церковью и советским государством и которая должна была быть направлена в СНК СССР от имени патриаршего местоблюстителя. Вл.Иоасаф прочел составленный текст жившим тогда в Даниловом монастыре епископам Пахомию (Кедрову), Парфению (Брянских) и Амвросию (Полянскому) и, после их замечаний и поправок, представил откорректированный текст на утверждение митр.Петра. В этом документе говорилось об «административном давлении» (фактически, гонениях) на Церковь, нарушении законности в отношении нерегистрируемых православных общин, насильно удерживаемых вне своих епархий иерархов, духовных лиц, содержащихся в тюрьмах вместе с уголовниками и пр.


Власти были обеспокоены новым свидетельством Церкви о гонениях на верующих и священнослужителей.
Среди первых арестованных иерархов был и еп.Иоасаф как составитель проекта декларации. Владыка был арестован 18 или 19 ноября 1925. В один день с ним были арестованы архиеп.Гурий (Степанов) и еп.Прокопий (Титов). 30 ноября были арестованы епископы Парфений (Брянских), Амвросий (Полянский), Дамаскин (Цедрик), Пахомий (Кедров), Тихон (Шарапов), Герман (Ряшенцев), Николай (Добронравов), много священников, а также бывший обер-прокурор Святейшего Синода Александр Самарин, бывший помощник обер-прокурора Петр Истомин и др.


Вл.Иоасаф был осужден к высылке на три года в Зырянский край, но выслан в Туруханский. 

Будучи по свидетельству своих современников самым сильным в смысле административного опыта и одаренности архиереем из всех архиереев, бывших в Казани за предыдущие два десятилетия, умевшим держать в своих руках и людей и дело, еп.Иоасаф, чье влияние было всегда широкое и глубокое, вызывал к себе болезненное внимание ГПУ, вскоре сфабриковавшее дело по т.н. контрреволюционной, религиозно-монархической организации-центра «Истинно-Православная Церковь» (ИПЦ). В 1930-1932 годы подобные массовые процессы по т.н. филиалам ИПЦ были инспирированы в Москве, Серпухове, Ленинграде, Воронеже, Твери, Самаре, на Украине.
По одному с еп.Иоасафом делу в июле-августе 1931 были привлечены все оставшиеся в Казани преподаватели Казанской Духовной академии: профессор В.И.Несмелов, протоиерей Варваринской церкви Николай Петров (первый и последний ректор Богословского института), М.Н.Васильевский, Е.Я.Полянский, И.М.Покровский; еп.Яранский Нектарий (Трезвинский), священники Николай Троицкий, Иаков Галахов (бывший профессор Томского университета), Андрей Боголюбов, Николай Дягилев, Сергий Воронцов, Евлампий Едемский-Своеземцев; монахини закрытых казанских монастырей, миряне (всего по этому делу было осуждено 33 человека).
Вскоре еп.Иоасафу было предъявлено обвинение, по поводу которого владыка собственноручно написал следующее:

По существу предъявленного мне обвинения не признаю себя виновным, в доказательство чего заявляю следующее. 

С мая 1924 г. и до момента моего приезда в Казань из Козьмодемьянска, места моей последней ссылки, я в Казани не проезжал, заезжал сюда только на 3-4 дня — проездом из Туруханского края в Козьмодемьянск и, следовательно, никакого участия в каких-либо собраниях, происходивших в Казани, я не мог иметь.
....
Проживая в Козьмодемьянске 2 года под бдительным надзором органов ОГПУ я не был ни разу заподозрен в чем-либо противосоветском, контрреволюционном. Опровергать отдельные факты обвинения мне не приходится, так как в обвинении не указано ни одного такового, касающегося лично меня и устанавливающего мое непосредственное участие в нем, а приведенные мною выше справки о моей жизни последних лет с неопровержимостью доказывают, что участия в казанской жизни я не мог иметь.

Постановлением Особого совещания при Коллегии ОГПУ от 5 января 1932 еп.Иоасаф был осужден к трем годам заключения в концлагерь. В сибирском концлагере он претерпел много мучений, страдал от изнурительного труда, возя тачки с углем в рудниках Араличева (Кузнецкий бассейн), несколько раз бит. Но, видимо, и в заключении, и на рудниках вл.Иоасаф не боялся высказывать своих взглядов на церковную действительность и с достоинством нес свой архипастырский крест в условиях всеобщего богоотступничества.

В 1933 вл.Иоасаф вместе с несколькими другими православными христианами был арестован 3-м отделом ОГПУ Сиблага. Он обвинялся в том, что «отбывая меру социальной защиты в Осиновских лагерях Сиблага ОГПУ» организовал в лагере вместе с остальными заключенными «контрреволюционную церковно-монархическую группу», вербовавшую новых членов, распространявшую «провокационные слухи о положении Церкви в СССР» и вредную работу среди заключенных «по разложению лагеря и срыву лагерных работ». Иными словами, епископа обвинялся в преступлении, предусмотренном все той же статьей 58-11 УК СССР.

Еп.Иоасаф в предъявленном ему обвинении виновным себя не признал и на допросе 19 мая 1933 показал, что ни в какую группу он не входил, и о ней ничего не знал, и никакой агитации не вел. Постановлением Особого совещания Коллегии ОГПУ от 28 января срок наказания еп.Иоасафу был увеличен еще на 2 года.
Отбыв и это наказание, вл.Иоасаф возвратился в Казань, где поселился со своей престарелой 75-летней матерью.
Вл.Иоасаф не пошел на признание Декларации митр.Сергия и остался заштатным епископом на покое. 
В апреле 1936, когда на Арском кладбище начали разрушать древние надгробные памятники и кресты, вл.Иоасаф в сердцах заметил: «Никуда не годен тот народ, который не бережет старины, — и, помолчав, добавил: — Впрочем, Иосифу Виссарионовичу уже нечего более разрушать, так что кладбище его последняя поддержка».

К вл.Иоасафу часто приезжали крестьяне из окрестных деревень, из сел Чувашской республики и Марийской области. Их рассказы о голоде и преследованиях духовенства вызывали у владыки негодование: «И после таких рассказов — слушать, что жить стало веселее... Неслыханное варварство!»

Сам Преосвященный Иоасаф не имел достаточных средств к существованию, получая весьма скромное пособие от редких треб, а ведь помимо себя еще надо было содержать больную престарелую мать. Его мать и в период тюремно-ссыльных мытарств Преосвященного не обходили заботами инокини закрытых монастырей и крестьяне, приезжавшие из районов. Теперь же, по возвращении владыки из концлагеря в Казань, к нему на ул.Тихомирова, дом 31, кв.2, приезжали его духовные чада, иноки и инокини разгромленных обителей, миряне, почитавшие епископа-исповедника. Каждый старался посильно помочь владыке: кто продуктами, кто — одеждой.
Владыка мало что оставлял себе, ибо значительную часть отсылал через доверенных лиц сосланному духовенству, арестованным и томящимся в заключении в казанской тюрьме священникам. У архипастыря находили приют и ночлег те, кто, гонимые властью за свое исповедание православной веры, вынуждены были бежать из родных мест и скитаться по городам и весям.
...
Характерно, что однажды, на вопрос одного протоиерея, как владыка относится к советской власти, еп.Иоасаф грустно заметил: «Чтобы судить о советской власти, нужно побывать в концлагерях...»

В ноябре 1937 вл.Иоасаф был арестован у ложа умиравшей матери и, вместе с протоиереем Серафимовской церкви Николаем Троицким, монахинями разгромленного Богородицкого монастыря Евдокией (Двинских) и Степанидой (Макаровой), людьми из своего ближайшего окружения, заключен в тюрьму. Позже была арестована и приговорена к расстрелу игумения закрытого Федоровского Казанского монастыря Ангелина (Алексеева), также единомышленная с еп.Иоасафом и через которую часто осуществлялась пересылка корреспонденции митр.Кириллу.

В НКВД священномученику предъявили обвинения в организации контрреволюционного церковного подполья, в переписке со ссыльным митр.Кириллом, в клеветнических измышлениях о гонениях на Церковь в СССР и клевете на Сталина и власть, симпатиях фашизму (тогда это было общим обвинением для всех арестовываемых) и врагам народа Троцкому, Тухачевскому и проч. Владыка не признал за собой никакой вины, но почел ниже архиерейского достоинства оправдываться от очевидно сфабрикованных и угрозами или пытками полученных показаний против него тех, кто ценою чужой неволи и смерти покупал собственную жизнь. Да и понимал, вероятно, владыка, что близится земной предел его скитаниям и ссылкам и что этот арест станет последним. Ни изнурительные допросы, ни угрозы следователей, ни творимые ими над православным епископом издевательства и бесчинства не сломили воли исповедника, не поколебали в нем веры во Христа, во спасительность мученичества до крови.

Заседание тройки от 29 ноября 1937 приговорило еп.Иоасафа и свящ.Николая Троицкого к расстрелу,48 а инокинь Евдокию и Степаниду — к 10 годам исправительно-трудовых лагерей.

2 декабря, когда Православная Церковь праздновала память прп.Иоасафа, царевича Индийского, в Казани в 20 часов 35 минут был расстрелян священномученик Иоасаф, еп.Чистопольский.

Николай Доненко: «Мы стоим на грани истории, только от молитв святых зависит – будет она продлена или нет»

Настоятель храма Покрова Пресвятой Богородицы в поселке Нижняя Ореанда (Крым), автор книг о новомучениках и исповедниках Русской Православной Церкви (многие из которых были прославлены на Архиерейском Соборе 2000 года), член комиссии по канонизации святых РПЦ протоиерей Николай Доненко рассказал о своей работе по исследованию исповеднической жизни и мученической кончины крымских святых в 20-30 годы ХХ ст.

«Свидетельство верности Христу смертью имеет вселенское значение»

- Отец Николай, Ваши исследования раскрывают особенности жизни Крымского полуострова в 20-30 годы ХХ ст. Охарактеризуйте церковную жизнь тех лет.

- События 20-30 годов ХХ ст. чрезвычайно важны, интересны и привлекательны. Я думаю, что это и есть рассвет церковной жизни. Именно рассвет, а не упадок. Как правило, духовный или культурный подъём люди подсознательно связывают с материальным успехам и общественным признанием, но это не всегда так. Как известно, у РПЦ в годы гонений не было материальной базы, она была объявлена вне закона. Против нее восстала вся репрессивная машина тоталитарного государства. Верующие, в то страшное время сверхчеловеческого напряжения, либо отпадали от Церкви, либо шли навстречу своим страхам. Преодолевали себя как препятствие и по дару Христа становились святыми. На иконе "Новомученики и исповедники Российские" мы видим великое множество святых мужей и жён, которых прославил Бог. Собственно говоря, наша поместная церковь состоит на 2/3 из новомучеников. Это серьёзный факт, который, к сожалению, достаточно не осмыслен.

«Весной 1920 года на Карантине в бараках советская власть организовала концлагерь. Людей набивали так плотно, что спать приходилось на одном боку и переворачиваться на другой при необходимости всем вместе. Красноармейцы отнимали даже нижнее белье и нательные кресты. «Чисто белых» незамедлительно расстреливали на мысе Святого Илии, а тела сваливали в три параллельно идущие балки или за городским кладбищем. Иногда людей связывали колючей или простой проволокой и топили в море за Чумной горой. Места расстрелов охранялись от тех, кто пытался забрать тела для погребения...Происходившее в Крыму удивляло даже профессиональных палачей» (1).

- Вы исследуете историю жизни новомучеников и исповедников крымских во времена становления советской власти. Благодаря чему удалось воссоздать подробности их земной жизни?

- Сначала по мере сил воссоздавалась реальная жизнь церковного народа 20-30 годов ХХ ст. Шло восстановление контекста. Что же было на самом деле? Архивы помогли увидеть общую картинку: что делали епископы, что делали священники, миряне. Кто оказался по правую руку Христа, кто по левую. Кто стал  обновленцем, преследуя меркантильные интересы, а кто вопреки всему остался православным, сохранил верность патриаршей Церкви, и подтвердил это всей своей жизнью, и даже смертью. Для этого надо изучить все доступные документы, которые имеются в разных архивах спецслужб, как Украины, так и России. Только, когда все архивно-следственные дела по тому или иному вопросу изучены, мы можем сказать, что человек действительно оказался верным до конца.

- В чем особенность мученического и исповеднического подвига в условиях ХХ века? Расскажите о критериях, по которым Вы подготавливаете документы на канонизацию крымских святых.

- Во-первых, человек не должен был свидетельствовать безбожной власти против себя. То есть, не лгать, что он японский или немецкий шпион, не лгать, что является контрреволюционером. Были такие люди, которые держались очень твердо и на себя не говорили ничего. Но, когда дело касалось свидетельств на своих ближних, собратьев по служению, то ломались и поддакивали следователю. Подписывали ложные обвинения на невинных людей, с надеждой выгородить себя и угодить безбожной власти. Это серьезное препятствие и комиссия по канонизации такую кандидатуру, как правило, не рассматривает.

«Игнорируя страдания и смерть ради Христа, мученики становились недостижимыми гонителями, которые оказывали, сами того не ведая, услугу Христу, так как кровью, пролитой за веру и Церковь, Господь вписывал их имена в Книгу Жизни» (2).

- Расскажите о принципах канонизации новомучеников.

- Согласно учению Православной Церкви, эта процедура достаточно определенная. Мученик свидетельствует верность Христу своей смертью.  Если у него были какие-то грехи, он омывает их своей кровью, которую проливает ради Христа. Как святой Бонифатий, который вел не вполне благочестивую жизнь, но между тем, свидетельствуя своей кровью верность Христу, оказался мучеником. Мученичество имеет вселенское значение. В отличие от преподобных, где требуется подтверждение благочестивой жизни, чудотворение и народное почитание. С мучениками все очевидней.

«Если подвиг мучеников не востребован, это можно назвать апостасией»

- Какое значение имеют новые святые для православного человека? Востребован ли, по-вашему, феномен новомученичества в восприятии современного христианства?

-К сожалению, подвиг новомучеников не востребован в полной мере нашими современниками. И это можно назвать неосознанной или частичнойапостасией. Если Бог дает нам благодать, некийвеликий дар, а мы отказываемся или уклоняемся, то это без сомнения грех, какие бы мотивы не стояли в основе этого поступка. Бог даровал нам невероятное множество мучеников, исповедников в XX веке. И если мы их не опознаем, не признаем, и не будем призывать как своих молитвенников и предстателей, откажемся от их дерзновенного ходатайства пред Богом, - а их опыт веры и стояния в правде для нас ничто, - то мы впадаем в грех апостасии. Говоря светским языком - впадаем в историко-культурный нигилизм и растворяемся  в безразличии. И это действительно страшно, потому что если мы не учитываем этот опыт, если мы уходим от славы и великолепия тех, кто сейчас стоит у престола Божия и молится Христу о нашем спасении, на что же мы можем надеяться? На Всемирный Банк?! На то, что "заграница нам поможет" в виде очередного транша?! Это, пожалуй, краеугольный вопрос - каково наше упование? Ведь мы стоим на грани своего культурного и национального небытия. Мы стоим на грани, за которой можем выпасть из истории. И только от молитв святых, милости Божией и нашей веры будет зависеть наше будущее. Попытка укрыться от зловещих проблем в очаровании гламурного православия не приведет ни к чему хорошему. Мы, современные христиане, должны ощутить терпкий вкус жизни, увидеть подлинный масштаб искушений и вызовов. 

«Именно новомученики подняли все планки наших представлений о жизни, которая приобретает подлинный смысл только во Христе. Именно новомученики закладывали основу и будущее нашего отечества... И если земных триумфаторов встречают со славой и любовью, то тем более это касается тех, кто победил мир и дьявола... Без нашего осознанного подвига православных новомучеников, без живого обращения к ним ничего не произойдет» (3).

«Архивы открываются тем, кто подобно евангельской вдовице стучит и  просит»

- Многие факты, обстоятельства исповеднической жизни и мученической кончины крымских святых, стали известны, благодаря Вашим исследованиям...

- Пожалуй, не менее 85% фактов, изложенных в моих книгах, почерпнуты из архивных материалов, которые за последние 50-60 лет никто из "посторонних" не читал. Соответственно, там много нового, что помогает увидеть нам суровую жизнь священнослужителей того времени.

- Расскажите о самой «кухне» процесса исследования. Каким образом Вам удается воссоздавать биографии новомучеников?

- Архивы открываются тем, кто по-евангельски стучит и по-евангельски просит.

Нужно научиться читать между строк, связывать воедино не очевидное, видеть контекст и увязывать его с жизнью эпохи. Как правило, требуются настойчивость и терпение.

Такая работа мало способствует карьере, успеху или личному благополучию. Но если любишь святых, мучеников, если готов потрудиться во славу Христа и тех, кто был солью земли  и светом миру, тогда, действительно, есть серьезная мотивация, и главное -  подлинное вдохновение!

«Ты используешь любую возможность, пока не почувствуешь, что попал в поле зрения спецслужб... Тогда ты делаешь ноги из этого города и перемещаешься в другой»

- С чего начиналось Ваше увлечение церковной историей?

- Начиналось все в советские времена с личных отношений и дружбы с

игуменом Дамаскиным (Орловским), членом Синодальной комиссии по канонизации святых Русской Православной Церкви, автором книг "Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия".

Тогда я был подключен к его работе по сбору материалов о новомучениках. Сбор информации, по тем временам, был совершенно не законный и строго наказуемый спецслужбами. Например, в одном из городов были святители - яркие, в своих духовных достоинствах - несомненные. Приходишь в храм во время службы, вычисляешь людей, которые могут быть реальными очевидцами тех событий. Как правило, это были бабушки. Устанавливаешь с ними контакт. Желательно, чтобы они провели тебя к другим старушкам - свидетелям жизни новомучеников. Вот в этой ситуации ты используешь  любую возможность, до того момента, пока не почувствуешь, что попал в поле зрения  спецслужб. Тогда ты делаешь ноги из этого города и перемещаешься в другой. Работа по сбору устного предания - и физически, и психически очень сложная, но духовно очень полезная. Именно она дала возможность ощутить и передать величие ушедшей эпохи.

«Ожесточенная попытка государства уничтожить Церковь совпала с ее расцветом, подобным первым векам христианства... Сейчас мы отчетливо видим, что тех, кого гнали и убивали за веру во Христа, вытесняли, хотели вычеркнуть из общества и из самой жизни, возвращаются к нам в ином качестве - в качестве небесных граждан» (4).

- Какие крымские новомученики были прославлены, благодаря именно вашим исследованиям?

- Священномученик Порфирий (Гулевич) - епископ симферопольский и крымский, священномученики Николай Мезенцев, Димитрий Киранов, Владимир Пищулин, Иоанн Блюмович, Николай Казанский, Елизар Спиридонов, преподобномученник Варфоломей (Ратных), священноисповедник Роман Медведь, мученик Димитрий Спиридонов. Также -  священномученик Аркадий (Остальский) - епископ Бежецкий, священномученик Анатолий - митрополит Одесский, священномученик Прокопий - Херсонский, священномученик Макарий - епископ Днепропетровский. И другие. 

- Кого из новомучеников крымских готовят к прославлению сейчас, идет ли такая подготовка?

- Да, сейчас готовится прославление преп. Параскевы (Родимцевой). Но, по всей видимости, сейчас требуется скорее не подготовка новых канонизаций, а долгосрочная работа по исследованию тех архивных материалов, которые еще не подняты, не прочитаны. Весь корпус исторических материалов в полном объеме не изучен. На самом деле мы много еще не знаем. 

«Исследование, вырисовывается в историю, пульсирующую духом, потому что там есть кровь, пролитая за Христа»

- Говоря о Крыме, над жизнеописанием каких новомучеников Вы работаете сейчас?

- Сейчас я занимаюсь общей ситуацией по Южному берегу, по большой Ялте и по Симферополю. Материала очень много. Его нужно правильно изложить, чтобы  было увлекательно, интересно для наших современников.

- Как будет называться новая книга?

- «Новомученики Ялты». Хотелось бы подробно изложить события тех лет. Это не только устные предания - там и архивные материалы,  письма, воспоминания свидетелей, дочерей священнослужителей, которым сейчас за 80-90 лет, и которые видели, слышали, были знакомы с новомучениками в их земной жизни. Это комплексное исследование, которое вырисовывается в историю - органичную, живую и пульсирующую духом. Потому что в ней есть жизнь, прожитая со Христом, и кровь, пролитая ради Христа.

В интервью приведены цитаты из книг Николая Доненко:

1 - Николай Доненко. «Новомученики Феодосии». - Феодосия; М.: Издат. Дом Коктебель, 2005. - 320 с. - (Образы былого. Вып. 3).

2,4 - Николай Доненко. «Наследники Царства». - Симферополь, «Таврида», 2000 г.

3 - Николай Доненко. «Наследники Царства». - Симферополь, «Бизнес-Информ», 2004 г.