Йон Рабе - "живой Будда Нанкина"

60 лет назад, 5 января 1950 года, умер Йон Рабе - гуманист и ... член НСДАП.

Честно говоря, прочитав о нем, я был изумлен. И не знаю, что об этом и думать...
Это чудовищная страница истории, не очень известная  у нас.
60 лет назад умер нацист, который спас сотни тысяч человеческих жизней.



Йон Рабе ((John H. D. Rabe),  глава нанкинской организации НСДАП, 
"живой Будда Нанкина", человек, спасший жизни многим десяткам тысяч 
(по некоторым оценкам - двумстам пятидесяти тысячам) китайцев.


«У меня не было оружия, кроме моего партийного значка и повязки со свастикой на руке» (Йон Рабе, глава Международного комитета Нанкинской зоны безопасности, член НСДАП)

"Я уже почти готов одеть нацистский значок для того, чтобы поддержать товарищеские отношения с Рабе и другими немцами Нанкина" (Джордж Фитч, член Международного комитета Нанкинской зоны безопасности, антифашист).

Йон Рабе (John H. D. Rabe) — немецкий предприниматель, член НСДАП и...  гуманист. 
В 1911-1938 году Йон Рабе был сотрудником компании Siemens China Co., став в 1931 году её генеральным директором. Организованная при его непосредственном участии Нанкинская зона безопасности спасла около 200000 этнических китайцев в ходе Нанкинской резни в конце 1937 года.

Родился в Гамбурге в 1882 году, получил торговое образование, работал на различные фирмы в Африке, затем, с 1911 года, на "Сименс" в Китае. Когда пришло время, стал страстным поклонником Гитлера, вступил в НСДАП...

В ходе второй японо-китайской войны, в декабре 1937 года японские войска захватили тогдашнюю столицу Китая - Нанкин и устроили там чудовищную резню (Нанкинскую резню. ; "Изнасилование Нанкина").

Захват Японией территорий в Северном Китае перманентно продолжался несколько  лет. Предлогом для массового вторжения послужил инцидент с пропажей японского солдата во время "ночных учений" неподалёку от Пекина.
Войска вошли в Пекин в течении двух дней. К ноябрю был захвачен Шанхай, в котором установили марионеточное правительство, и японская армия двинулась к Нанкину, на то время бывшему столицей Китая, не встречая серьёзного сопротивления. 12 декабря китайские войска отступили на другую сторону реки Янцзы, 13 декабря город пал, а правительство эвакуировалось в Ханькоу. В результате боёв за Нанкин китайская армия потеряла все танки, артиллерию, авиацию и военно-морской флот. 

А потом японцы захватили Нанкин. И началась жуткая бойня....
В результате устроенной резни в течении первых 5 дней погибло больше 50 тысяч человек. В течении следующих 6 недель общее количество жертв достигло полумиллиона, изнасиловано более 20 тысяч китайских женщин.
Убийства совершались с особенной жестокостью. Огнестрельное оружие, бывшее на вооружении японских солдат, не применялось. Тысячи жертв закалывали штыками, отрезали головы, людей сжигали, закапывали живьём, у женщин вспарывали животы и выворачивали внутренности наружу, убивали маленьких детей. Насиловали, а потом зверски убивали не только взрослых женщин, но и маленьких девочек, а также старух

Американская журналистка китайского происхождения Айрис Чан написала 3 книги о геноциде китайцев в Нанкине. А  во время написания последней четвертой книги о нанкинской резне ее стали мучить депрессии, и она покончила жизнь самоубийством, застрелившись из револьвера.

До сих пор правительство Японии ведёт политику отрицания Нанкинских преступлений, а в японских учебниках трагическое событие даже не упоминается. 




Жертвы закапывали живыми

Те, кто выжил в этой жуткой резне, спаслись в основном  благодаря "Зоне безопасности", созданной проживавшими в городе иностранцами. 
Главой международного комитета, управлялвшего зоной, был избран Йон Рабе, бизнесмен, живший много лет в Нанкине, бывший убеждённым нацистом и лидером тамошней немецкой общины. 

Комитет состоял из нескольких иностранцев, оставшихся в городе (под конец - 3 немецких служащих и 6 американских миссионеров). Активистам удалось организовать защитную зону размером примерно два на два километра и дать убежище более чем двум сотням тысяч китайцев. Только у себя дома и на прилегающем участке Йон Рабе укрывал 650 человек.
По разным оценкам, всего в зоне укрылись и тем самым спаслись от 50 до 250 тысяч мирных граждан. 

Граждане других стран, участвовавшие в спасении мирного населения, практически единодушно утверждали, что "зона безопасности" не была уничтожена японцами исключительно благодаря деятельности Рабе. Пользуясь тем, что Германия была официальным союзником Японии, он постоянно обращался к японским официальным лицам с требованием уважать экстерриториальный статус Зоны - и они нехотя были вынуждены прислушиваться к союзнику, который к тому же пользовался покровительством немецкого консула. 

Более того, описано множество случаев, когда Рабе и другие проживавшие в городе немцы одевали повязки со свастикой и отбивали у японской солдатни китайцев (а особенно китаянок, потому что их убивали не сразу, а только после многочисленных групповых изнасилований) и прятали в Зоне безопасности. Повязки со свастикой были необходимы для того, чтобы показать, что перед солдатами находятся представители их союзника. 
На американцев и англичан японцы не обращали тогда внимания, а немцев вынуждены были уважать. Рабе и другие иностранцы постоянно патрулировали периметр Зоны, пресекая попытки японских солдат просочиться туда. В итоге, когда резня пошла на спад, выяснилось, что в городе выжили только те, кто сумел укрыться в Международной зоне безопасности.

По возвращении в Германию Йон Рабе пытался привлечь внимание к ситуации в Китае - выступал с лекциями, добивался аудиенции у Гитлера. Никакой встречи он, конечно же, не добился, однако добился внимания гестапо. Только заступничество дирекции "Сименс" спасло Рабе от неприятностей. Ему даже разрешили держжать при себе собранный в Нанкине архив со свидетельствами японских преступлений, но выступать на эту тему запретили.

После разгрома Германии Рабе был ненадолго арестован сперва советскими, потом английскими властями. После прохождения процедуры денацификации в 1946 году он с семьёй жил в крайней нищете. 

В 1948 году, когда в Нанкине стало известно о судьбе своего спасителя, граждане города собрали немалую по тем временам сумму денег, а также продукты, которые отвёз в Германию лично мэр Нанкина. Правительство Чан Кайши предложило Рабе пожизненную пенсию и оплачиваемый правительством дом, но он то ли не захотел, то ли просто не успел воспользоваться этим предложением: в 1949 году Гоминьдан был разгромлен коммунистами.

А через год, 5 января 1950 г. и сам Йон Рабе умер в возрасте 67 лет, от сердечного приступа, в бедности, забытый всеми, кроме жителей города, которых он спас. 

Только в декабре 1996 года его подробные дневник о преступлениях в Нанкине был опубликован и считается одним из самых важных исторических источников по этой теме. Статью о нем газета "Нью-Йорк Таймс" назвала "Добрый нацист".

В 1997 году могильный камень Йона Рабе был торжественно перевезён в Нанкин. 
В 2005 году дом, в котором он жил, был отреставрирован и открыт как мемориальный музей Йона Рабе и Международной зоны безопасности"


***

…До недавнего времени его имя было забыто на родине. Даже в городе, где он родился, нельзя было встретить ни одного памятного знака, напоминавшего о человеке, которого в Китае почитали святым, даже новым воплощением Будды. Он был «неизвестным солдатом» далекой дальневосточной войны. Но ведь не каждому солдату удается спасти сотни и тысячи людей, когда дело его - убивать десятки и даже сотни врагов…Впрочем, на самом деле, он даже не был солдатом - лишь «ганзейским купцом», «варяжским гостем» в Китае. Коммивояжер. Пробудившись однажды утром, Йон Рабе стал свидетелем иного превращения. Что-то произошло не с ним, а с другими людьми. Всюду на улицах и площадях Нанкина лежали трупы, похожие на чудовищно распухших насекомых. В городе наступил новый порядок. Его принесла на штыках японская армия. Шел 37-й год…


Йон Рабе  родился 23 ноября 1882 г. в г. Гамбурге. Ранняя смерть отца, бедность, рано брошенная школа, работа в мелкой конторе в Гамбурге. В двадцать шесть лет, в 1908 году, он отправился далеко на восток, где  прожил почти три десятка лет – Пекин, Шанхай и Нанкин. На службе компании «Сименс».

В начале ХХ века компания «Сименс» строит телефонную станцию в Нанкине, а также сооружает турбины местной электростанции. Городские больницы оборудуют немецкими приборами. Обслуживают импортную технику китайские рабочие, прошедшие подготовку и обучение в «Сименс». В эти предвоенные годы Йон Рабе чуть ли ежедневно получает новые заказы. Китай переживает экономический бум, и это сулит процветание филиалам европейских компаний, помогающих стране осуществить модернизацию. Похожая на массовое помешательство имперская война, разразившаяся в далекой Европе, путает карты и бизнес-планы коммерсантов, облюбовавших уголок в восточном раю.

В 1919 году, когда по требованию Великобритании из Китая были высланы поголовно все немцы, Рабе пришлось вернуться в родную страну. Он не видел Германию десять лет, не пошел с ней войны, голода, нищеты и революций. При первой возможности, а она представилась только в 1920 году, он снова уехал в Пекин, где теперь открыл подставную контору, которая являлась все тем же представительством «Сименс». И вот уже в 1931 году он стал руководить «Siemens China Co.», отделением Сименса в Нанкине.
Китай стал для него фактически новой родиной. Здесь родились и выросли его двое детей, сын и дочь. Здесь Йон Рабе был счастлив, а в далекой Германии происходили какие-то перемены...

В 1934 году Рабе стал членом НСДАП. При поддержке нацистов Рабе, наконец, осуществил свою мечту – открыл в Нанкине немецкую школу, причем школу государственную, где труд оплачивался правительством Германии. По словам потомков Рабе, именно ради этой школы он стал «партайгеноссе». Это убедило немецкие власти в том, что дети в таком заведении будут воспитываться в подходящем патриотическом духе, и они перечисляли средства на содержание учителей.

25 ноября 1936 г. в Берлине был подписан договор между Германией и Японией. В то время Китай и Япония фактически находились в состоянии войны. В 1931 году японские войска вторглись в Маньчжурию и захватили ее. Теперь, заручившись поддержкой немецких ВС, японская армия могла смело возобновлять наступление. Оно и началось в июле 1937 года. Трехмиллионная армия Чан Кайши, получавшая поддержку СССР и США, не смогла сдержать натиск японской группировки, которая была намного более боеспособной.

…Во время отпуска, проводимого в Северном Китае, Рабе узнает о бомбардировках Нанкина.  Бомбардировки нанесли огромный урон этому процветающему промышленному центру. Миллионная японская армия маршировала прямо на Нанкин. Слухи о зверствах, творимых солдатами, доходили до жителей Нанкина и казались неправдоподобными...

…Рабе тотчас возвращается в китайскую столицу, оставив безопасности ради свою семью на севере страны. 
Сразу по прибытии он распорядился устроить у себя в саду просторное бомбоубежище, в котором могли укрываться сотрудники и члены их семей. Те не заставляют себя ждать, а у Йона Рабе, обладавшего незаурядным чувством юмора, появляется лишний повод пошутить над судьбой. Над дверью убежища он вешает табличку: «Время работы офиса – с 9 до 11 утра». Именно на это время приходились обычно японские бомбардировки. Один из его ассистентов восторженно говорит шефу: «Где будете вы, там останусь и я!»

…Японцы у ворот Нанкина. Вопреки распоряжению немецкого посла, Йон отказывается уехать из осажденного города. Коммерсант не знает страха. Облачившись в стальной шлем, он смело смотрит навстречу войне, а пока длится затишье, сидит в этом неизменном впоследствии шлеме, у себя за письменным столом и записывает в дневник такие строки: «Здесь не остается ни одного административного служащего. Никто не хочет жертвовать собой во благо сотен тысяч местных жителей. Прекрасные перспективы, нечего сказать! Господи, если бы только Гитлер захотел помочь.» Запись датирована 22 ноября 1937 года.

…Нанкин охватывает массовая паника. Восьмого декабря спасается бегством харизматичный лидер Чан Кайши. Он покидает город на самолете. Из города выезжают все иностранцы и китайцы, которые могут себе это позволить. Тысячи стекаются в порт и уплывают на борту американских и британских пароходов.
…А пять дней спустя в город входят те, кого так долго ждали…

…19 ноября Рабе записывает: «Создан международный комитет, главным образом, из американских врачей, работающих в госпитале, и профессоров Нанкинского университета – все миссионеры. Они намерены попробовать организовать лагерь беженцев, то есть зону нейтралитета в самом городе или за его пределами, где в случае обстрела могли бы укрыться люди, не участвующие в войне.»

…Город зажимают с двух сторон. Японская армия ломает его извне, раздавливая как фарфоровую статуэтку. Два десятка иностранцев – американские пасторы, врачи и европейские коммерсанты, рискнувшие остаться в Нанкине, «оккупируют» город изнутри. Они огораживают территорию площадью около четырех кв. километров, объявляя ее запретной дипломатической зоной – «международной зоной безопасности». Этот поступок, тогда не предусмотренный традиционными нормами дипломатии, спас многих жителей от мучительной смерти.  

Председателем инициативной группы – Международного комитета по безопасности в Нанкине – избран видный немецкий бизнесмен Йон Рабе. Член НСДАП – гитлеровской партии, он был безупречной фигурой на любых переговорах с японскими солдатами и офицерами, которые благоговейно ценили поддержку фюрера. В Нанкине, где после бегства Чан Кайши не осталось никакой власти, влияние Комитета было очень велико, а его председатель, Рабе, стал фактически бургомистром столицы.

…На него возложена огромная задача. Конечно, большая часть населения успела бежать, но ещё сотни тысяч остаются заложниками войны. Их нужно кормить, снабжать лекарствами, сделать все возможное, чтобы жители не замерзли зимой. 

…На первый взгляд, город делят союзники – участники «Антикоминтерновского пакта». Японское знамя солнца склоняется над умирающим городом. А нацистская свастика гордо реет над уголком, где ещё теплится жизнь, где ещё можно спасти жизнь.

…На этой территории в самом сердце Нанкина скапливается до 250 тыс. жителей. 12 ноября Рабе делает запись: «И в те, и в другие ворота стучат – женщины и дети умоляют пустить их. Я не могу больше слышать этого плача, открываю обе двери и разрешаю войти всем, кто хочет войти.»  

В одном доме Йона и прилегающем саду размещается свыше 600 человек, которые спят на полу, в коридорах, туалете и просто на земле. Он следит за тем, чтобы его новым домочадцам хватало пищи и медикаментов. Обитателям «зоны» остается лишь догадываться о происходящем в остальной части города.

… «Из здания суда, в котором мы разместили примерно тысячу разоруженных солдат, угоняют четыре-пять сотен связанных людей. Мы полагаем, что их расстреляли, так как слышали разрозненные пулеметные залпы», - записывает Рабе.

…Японские солдаты ведут себя с невероятной жестокостью, хотя в Нанкине остается в основном лишь гражданское население. Жалости не знают ни к кому. В каждом юноше или мужчине видят переодетого солдата Гоминьдана. С ним поступают как в бою – убивают. Другие, соскучившись в окопах, ловят «столичных штучек» - женщин, девочек-школьниц, да и даже семидесятилетних старух, всех поголовно насилуют. Мужчин, женщин и детей расстреливают, закалывают, обезглавливают, сжигают живьем, закапывают в землю заживо. Молодые солдаты отрабатывают на связанных китайцах технику удара штыком. Закопанных по пояс в землю людей затравливают боевыми овчарками. Детей нанизывают на штыки и несут по улицам. Беременным вспарывают животы. Людей буквально кромсают на куски. На улицах – горы трупов. Потом, опасаясь эпидемии, японское командование распорядится облить трупы бензином и поджечь – теперь на улицах лежат бесформенные груды паленого человеческого мяса.

…Остановить все зверства невозможно. Йон Рабе в отчаянии записывает: «Мы не знаем, как защитить людей. Японские солдаты полностью вышли из-под контроля.» В эти дни Нанкин был буквально отрезан от мира. Большинство репортеров и иностранцев покинули город заранее. Японские же журналисты передавали только себе на родину оптимистичные репортажи.

…Пытаясь заручиться хоть какой-то поддержкой в неравной борьбе, Рабе шлет еще до падения Нанкина срочную телеграмму «простому и прямодушному человеку» - Адольфу Гитлеру, умоляя вождя «замолвить словечко перед японским командованием». Он не получает ответа, однако в ближайшие дни японские летчики сбрасывают бомбы только на военные цели, избегая атак гражданских объектов. Случайное совпадение – или инициатива Йона все же возымела успех? Неизвестно.

…Но впоследствии, в захваченном уже городе, японцы явно осторожничают с этим человеком, напрямую «беседующим» с самим фюрером. Печать Международного комитета не очень впечатляла японских военных, но свастику они уважали. Рабе писал: «Снова и снова японские солдаты врывались в мой дом, но завидев свастику тут же ретировались…У меня не было оружия, кроме моего партийного значка и повязки со свастикой на руке.»

…Нанкинская резня стала самым страшным преступлением японской военщины в Китае. Количество жертв до сих пор не поддается точной оценке. Десять лет спустя, на Токийском процессе над главными японскими военными преступниками, будет объявлено, что за несколько недель в Нанкине было убито 140 тыс. человек. Китайские историки называют совсем другую цифру – 300 тыс. человек, причем, по оценке европейских наблюдателей, не менее 20 тыс. солдат и 30 тыс. мирных жителей были расстреляны из пулеметов или использованы в качестве мишеней для учебных атак штыком.

…В казнях участвовали не какие-то там зондеркоманды, а почти поголовно все солдаты императорской армии. Причин тому несколько. Во-первых, сами солдаты на каждом шагу подвергались жестокому обращению со стороны офицеров. За годы службы в армии они вынесли столько издевательств и унижений, что получив право выместить всю свою ненависть, весь свой гнев, подавляемый годами, на каких-то врагах, они сполна этим воспользовались.

…Во-вторых, японцы с детства воспитывались на презрении к китайцам. Предметом гордости любого ребенка была «наша славная победа» - разгром китайской армии в войне 1894-95 гг., захват Тайваня и полуострова Ляодун. Многие японцы относились к китайцам как к людям второго сорта. Убить китайца значило для них не больше, чем «раздавить гадину».

… «Japanese Advertiser», выходившая в Токио газета на английском языке, опубликовала в те дни следующую заметку:

«Старший лейтенант Мукаи и старший лейтенант Нода устроили дружеское соревнование, состязаясь в том, кто первый сразит мечом сотню китайцев…идет упорная борьба. Пока результат таков: на счету Мукаи – 89, а на счету Ноды – 78. В этом состязании Мукаи слегка повредил клинок. По его словам, это случилось, когда он рассек одного китайца пополам».


…Наконец, поход в Китай был не просто войной, а своего рода крестовым походом, если мерить происходившее европейским эталоном. Завоевание Азии – священная миссия, возложенная на японский народ. Ради этого можно было не щадить никого.

…Вскоре после вторжения японцев в 1931 году, по официальным данным, погибло более 35 млн. человек. В Японии преступления императорской армии по-прежнему замалчиваются. В Китае напрасно ждут от японских политиков покаяния и тем более хоть какой-то финансовой компенсации. Нет, память у политиков по-прежнему избирательная, «островная». В 1994 году министр юстиции Японии, Сигето Нагано, в одном из своих выступлений назвал резню в Нанкине «фикцией». Впрочем, после этой выходки ему пришлось подать в отставку. Для жителей же КНР Нанкин и сегодня остается символом величайшего национального унижения.

Обратная сторона полуночи
…Рабе не щадит себя. В свои 56 лет он круглые сутки на ногах, стареется запомнить все происходящее, чтобы потом рассказать о том, что может произойти с людьми, если им дать полную волю. В массах просыпаются тысячи зверей. Его соотечественники ещё не знают об этом.

…В начале 1938 года Йон получает категоричное предписание правительства. Ему приказывалось закрывать представительство в Нанкине, поскольку «ни о какой коммерческой деятельности здесь уже не могло идти речи». Правда, к этому времени обстановка в городе немного нормализовалась. Двадцать третьего февраля Рабе покидает Нанкин. Китайцы устраивают ему трогательные проводы. «Мне протягивают огромный красный шелковый платок с надписью. Мой домашний слуга Чан с почтением разворачивает его…Один из гостей переводит: «Для сотен тысяч людей ты – живое воплощение Будды».

…Он уезжал в полной уверенности, что оставшиеся члены Комитета продолжат его работу. Последнее, что он мог сделать для своей любимой страны – Китая, с разрешения японских властей вывезти в Европу своего слугу. Однако Чан остался в Нанкине – под видом его город покинул китайский военный летчик, все эти месяцы прятавшийся в подвале Рабе.

…Перед отъездом на родину Рабе проводит в Шанхае пресс-конференцию, на которой рассказывает о событиях декабря 1937 года. Все международные агентства сообщают об этом. Лишь немецкая пресса замалчивает происходящее. В Германии – стране, которую он не знал и уже не понимал – он пытается выступить с докладами перед руководством концерна «Сименс», перед министерством иностранных дел. Он ищет очной встречи с Гитлером, веря, что для правителя могучей державы нет ничего проще и естественнее ,чем выступить в защиту слабых. Ответа нет. Составив подборку выписок из дневников и приложив фотографии бойни, он порывается отправить их фюреру, надеясь, что тот «исправит ошибку» и разорвет отношения с Японией. Рабе, похоже, привык считать всех руководителей новой Германии гуманистами, воспитанными в лучших традициях ХIX века.

…Призывы к общественности не прошли незамеченными – Рабе ждала встреча совсем с другими товарищами по партии. Пятнадцатого мая 1938 года он был арестован гестапо. «Это был единственный раз, когда он покинул квартиру без шляпы и пальто», - вспоминала его внучка. После допроса, продолжавшегося несколько часов, возмутитель спокойствия был отпущен, но его дневники были конфискованы. Ему было запрещено порочить «союзников» - японцев.

…После ареста Рабе смиряется. В Германии «живого Будду» ждет жалкое существование. Руководство «Сименс» отправило его коммивояжером в Афганистан, а впоследствии ему поручали разве что кое-какие переводы с английского. Постепенно Йон впадает в нищету. Начинается голод. В апреле 1946 года он записывает, что питается, крапивой и мукой, приготовленной из желудей. Статуэтки, привезенные из Китая, он выменивает на картофель. 
К этому времени он потерял работу. По требованию британских властей «Сименс» уволил его как бывшего члена НСДАП.

…Обнадеживающее известие приходит лишь из Китая. В 1947 году гоминдановское правительство прислало приглашение переехать в Китай и за государственный счет провести остаток дней в стране, для которой он сделал столько добра. Единственное, что от него требуется – выступить на Токийском процессе с показаниями. Однако у Рабе нет уже сил никого судить – даже японцев. Будучи убежденным протестантом, он считал, что лишь Бог вправе судить и карать. Он остается в Берлине, перебиваясь с хлеба на воду. В дневнике он записал: «В Нанкине живой Будда для ста тысяч человек, здесь пария, аутсайдер. Это неплохо излечивает от ностальгии.»

…Впрочем, в Китае, узнав, что их герой погряз в нищете, собирают деньги – около 100 млн. китайских долларов, что соответствует примерно 2000 долларов США. Кроме того, через американских миссионеров ему каждый месяц переправляют посылку с продуктами – до тех пор, пока в 1949 году власть в стране не захватят коммунисты. Вскоре, пятого января 1950 года, Йон Рабе умирает.

…Имя Рабе всплыло из небытия лишь полвека спустя, после того, как в 1996 году его внучка, Урсула Райнхард, уступив уговорам, согласилась опубликовать дневники деда – около 2,5 тыс. страниц. Вскоре газета «New-York Times» назвала его «Шиндлером из Нанкина». Своей решимостью он спас почти две с половиной сотни тысяч человек.
…В Китае его почитают как национального героя, его подвиг знают со школьной скамьи. Он – едва ли не самый известный в стране немец, уступая лишь «неразлучной парочке» - Марксу и Энгельсу. Именем «Йон» часто называют детей. В 1997 году китайцы перевезли его надгробие в Нанкин и установили в мемориальном комплексе, посвященном жертвам той страшной резни. Там же открыт и памятник Рабе – доброму человеку из Нанкина, который сохранил любовь к ближним в те года, когда встретить убйцу было намного легче, чем филантропа…

В Германии выпустили фильм "Йон Рабе", о немецком нацисте и гуманисте. 

Лента Галленбергера  получила четыре приза, включая награду за лучший фильм и лучшую мужскую роль (Ульрих Тукур / Ulrich Tukur).

Главную роль в картине молодого, но уже получавшего "Оскар" за короткометражку Флориана Галленбергера сыграл популярный немецкий актер и музыкант Ульрих Тукур. На экране внешне малозначительный человек в очках, с усами произносит, стоя в нанкинском бальном зале во время торжества: "Я живу в Китае уже более 27 лет..." Его речь прерывает взрыв, обрушивается потолок, паркет разлетается в щепки. Это 13 декабря 1937 года. Японская армия начала штурм тогдашней китайской столицы Нанкина. Японцы тогда в течение нескольких недель убили более 300 тысяч китайцев. 13 декабря 1937 года - этот день становится для любящего Китай гамбуржца, который собирался на следующий день возвращаться на родину, поворотным пунктом его жизни. И вот он, высокомерный колониалист и поклонник Гитлера, становится спасителем сотен тысяч людей, становится председателем Международного комитета по спасению беженцев и оборудует зону безопасности для беженцев на своем земельном участке. Он водружает над своим садом нацистский флаг со свастикой и этим символом устрашения и ужаса для многих защищает парадоксальным образом людей, так как японцы вынуждены признать земельный участок Рабе зоной безопасности.
"Интереснейшая фигура, интересная тем, что он полон противоречий", - сказал о своем герое Ульрих Тукур.
...
Полтора десятка лет назад фильм Стивена Спилберга "Список Шиндлера" открыл новое направление кинематографа о войне. В центре внимания режиссеров теперь часто оказываются немцы, формально или в действительности какой-то период своей жизни находившиеся на стороне нацизма или сотрудничавшие в гитлеровцами, однако сохранявшими в себе человеческое достоинство и способность к сопротивлению. Среди таких фильмов "Валькирия" с Томом Крузом, и вот новый фильм "Йон Рабе" продолжает ту же самую тему.