10 ноября день памяти прп. Феофила Киевского, Христа ради юродивого

Дни памяти: 28 октября / 10 ноября; 
4 / 27 июля день прославления и обретения мощей (1993г.)

Блаженный Феофил, Христа ради юродивый (в миру — Фома Горенковский), родился в октябре 1788 года в городе Махновка (Правобережная Украина) в семье священника. Он был одним из двух близнецов. В Святом Крещении его назвали Фомой.

Ребенок с самого рождения не принимал материнского молока и вообще молочной пищи. Изумленная мать кормила младенца картофельной жижей и разваренной репой с морковью. Это обстоятельство стало причиной сначала материнской холодности, а затем и ненависти к родному сыну. Ослепленная злобой женщина не раз пыталась погубить мальчика, приказывая служанке его утопить, но Господь Своей всесильной десницей трижды спасал малютку от смерти. Так с самого рождения будущий юродивый испытал гонения и чудесное Божественное заступление.

Детство его было скитальческим: чтобы избежать смерти от руки собственной матери, ребенок переходил из дома в дом, от одного благодетеля к другому. Он рано научился молитве, привык к долгому посту и воздержанию и полюбил Божий храм, где пламенно молился Господу, изливая пред Ним одним боль своей страдающей души. И чистая детская молитва была услышана: мать тяжело заболела, осознала свою вину, уже на смертном одре испросила у гонимого ею сына прощение и, благословив его, умерла.

Какое-то время Фома учился в низших классах Киевской Духовной академии. Затем зарабатывал на жизнь, служа дьячком города Чигирина, а после — пономарем в местечке Обухове. В самый разгар Отечественной войны 1812 года он оставил мир и был определен в послушники Киево-Братского монастыря. Нес разные послушания: хлебопека, борщевого, помощника палатного пономаря и звонаря. Для братии служил образцом смирения и послушания. В декабре 1821 года его постригли в монашество с именем Феодорит. Вскоре после этого назначили ризничим, а затем рукоположили в сан иеродиакона.

В 1827 году отец Феодорит стал иеромонахом и был назначен экономом. Но это столь почетное и многозаботливое послушание не соответствовало стремлениям его святой души. Чтобы избежать молвы и суеты, он принял на себя великий подвиг юродства ради Христа и стал скрывать под мнимым безумием свои подвиги и добродетели.

В декабре 1834 года отца Феодорита постригли в схиму с именем Феофил, и с этого времени он умер для мира совершенно. Пренебрегая всеми условиями житейского быта, в близкие отношения ни с кем не входил. Всегда с опущенными глазами, спокойный и задумчивый, он выходил из келлии только в церковь, не пропуская ни одного богослужения. Останавливался или в притворе, или у церковных дверей и неподвижно стоял до конца службы. Рядом с ним всегда была корзина, переполненная кусками разной провизии, ведро, кувшин или миска, а в руках — маленькая Псалтирь. В келлии его ждал старый гроб, в котором блаженный хранил еду и посуду. Блаженный был нестяжательным до крайности, а то, что хранил в келлии, раздавал в благословение приходящим посетителям. И каждый такой подарок был неслучайным, а имел свой приточный смысл.

Равноангельная жизнь сделала блаженного Феофила носителем Божественной благодати. Господь удостоил Своего раба дара прозорливости, и, как ни скрывал его святой от людей, утаиться не смог. К нему в Братский монастырь стали приходить толпы народу, и академическое начальство, недолюбливавшее «грязного, оборванного монаха» постоянно жаловалось на это Киевскому митрополиту Филарету.

В 1844 году блаженного перевели в Голосеевскую пустынь. Святитель Филарет, который считал себя настоятелем Голосеевской обители, хотел поближе узнать старца и определиться в своем отношении к нему. Но блаженный Феофил держался особняком, никому не позволяя заглянуть в глубину своей святой души. Многие, в том числе и братия, соблазнялись его внешним видом и непредсказуемыми поступками. Долгое время не понимал его и владыка Филарет.

А тем временем слава о блаженном старце как о прозорливом угоднике Божием росла. Летом толпы богомольцев, посещавших Киев, устремлялись в Голосеевскую пустынь. Лаврский скит в Голосеево был в то время одной из самых знаменитых обителей города Киева. Профессора, семинаристы и академисты, а также известные духовные и светские лица спешили сюда для встречи и бесед с владыкой Филаретом. Люди разных сословий приходили и к старцу Парфению — с просьбой помолиться и дать совет. Но больше всего посетителей спешило к блаженному Феофилу, который в то время был уже легендарной личностью.

Сколько раз старец убегал в лес от докучливых почитателей и почитательниц или усиливал юродство, чтобы скрыть свои духовные дарования от любопытных глаз! Найдя большое срубленное дерево, он целыми сутками стоял коленопреклоненный на пне, неустанно воздыхая о растлении века сего и молясь о прощении всего грешного мира, который не ведает, что творит. На теле блаженный носил железный пояс с иконой Богоявления — в память троекратного спасения от воды в детстве.

Чтобы ни минуты не оставаться праздным, блаженный сучил шерсть, вязал чулки и ткал холсты, которые преимущественно отдавал иконописцам для их работы. Во время рукоделия творил непрестанную молитву или читал наизусть Псалтирь, которую очень любил. Ежедневно совершал множество поклонов и давал телу только самый краткий отдых. Для этого старец или прислонялся спиной к стене или ложился на лежанку, поперек которой клал полено, или садился на короткую и очень узкую скамью, стоявшую посреди комнаты, так что при малейшем дремании падал и немедленно вставал на молитву.

Во время Божественной литургии Господь удостаивал его Своих небесных откровений. Тогда преподобный Феофил замирал от благоговения, из-за чего священнослужители считали его неспособным совершать Божественную службу.

Его прозорливость и предвидение привлекали к нему множество людей. Блаженный предсказал строительство в Киеве женского Покровского монастыря и Спасо-Преображенской пустыни за много лет до этого; большие потери Русской армии во время Крымской войны и смерть императора Николая Первого, не говоря уже о судьбах многих верующих, приходивших к нему за благословением и советом. Святой обличал и обращал на путь покаяния нераскаянных грешников, поддерживал подвижников, окормлял монашествующих и мирян, исцелял недужных, помогал обиженным и обо всех молился.

Графиня А. А. Орлова-Чесменская ни одного дела не предпринимала без его благословения и совета.

А вот многие голосеевские и китаевские братия не любили блаженного. Рассказ об этом сохранился в одной из рукописей о жизни старца Феофила. Братия «нападали на отца Феофила всячески — от старого до малого, не имели к нему надлежащего уважения, ругали и оскорбляли разными словами, а в особенности, когда он показывал какое-либо юродство: например, идучи в лес и набравши в корзину разных съестных припасов для странных, а иногда и деньги раздавал. И тут его встречали малые канорхисты (канонархи — прим. авт.) и простые мальчики и начинали смеяться над ним, а иные бросали в него камушками, а отец Феофил вместо гнева укрощал их ласковым своим приветствием и давал им деньги и булок».

Нет пророку чести ни в отечестве своем, ни в дому своем! Люди со всех концов необъятной Российской империи стремились за благословением к блаженному старцу, а свои гнали и унижали. И это при том, что вообще к юродивым голосеевские братия относились с большим уважением. В те же примерно годы в Киеве юродствовал знаменитый Иван Босый, устроитель богадельни при Андреевской церкви. Его имя было известно далеко за пределами Киева, и в Голосеевской пустыни его тоже уважали. Так одному Голосеевскому послушнику Юлиану блаженный предсказал семейную жизнь. Так впоследствии и произошло: послушник вышел из обители и женился.

Знали в Голосеево и другого юродивого: блаженного Ивана Босого (Ковалевского), жившего и подвизавшегося примерно в то же время. А вот блаженного старца Феофила ни скитоначальники, ни братия как подвижника вначале не воспринимали.

К владыке Филарету шли — один уничижительней другого! — рапорты скитоначальников Голосеевской пустыни о поведении блаженного схимника. Если в 1845 году отмечалось, что к послушанию он все-таки способен, «в поведении добропорядочен, кроток и смирен», то спустя год поступила жалоба, что «мало способен, неисправен, самомнительный и своевольный». Еще спустя год — «мало способен, в церковь ходит и тихо живет», а в 1848 году — «вовсе ни к чему не способен, находится без всякого послушания, упрям и самочинен; от роду ему 59 лет». В том же году скитоначальник иеромонах Каллист писал владыке Филарету, что иеросхимонах Феофил «занимал седмицу очереднаго богослужения и… оказалось, что он, Феофил, совершенно не может правильно и благочинно отправлять священнодействие». После этого святитель запретил старцу совершать священнослужение, благословил его причащаться каждую субботу в священническом облачении.

Вскоре после этого распоряжения блаженного перевели в Новопасечный сад, а затем в Китаевскую пустынь, невзлюбил скитоначальник и многие братия. Старец никогда не старался угодить людям, а потому, чувствуя нелюбовь к себе, только усиливал юродство. Так было и в отношении его к митрополиту Филарету.

Однажды летом, когда владыка находился в Голосеевской пустыни, отец Феофил приехал туда на повозке, которую вез бычок. Не останавливаясь у митрополичьего дома, старец направил повозку прямо в сад, чем привел в ужас садовника пустыни. Ничего не говоря, блаженный повернул бычка вправо и поехал по узенькой дорожке под самыми окнами митрополичьего дома. Отец-садовник понял, что ему грозит увольнение от послушания (по этой дорожке трудно было даже пройти одному человеку, поскольку она была с двух сторон засажена виноградными кустами). Как на беду, блаженного увидел и владыка Филарет. Разгневанный поступком старца, он закричал: «Это что за безобразие? Кто посмел впустить в сад Феофила? Зачем он приехал сюда? Уберите его сейчас же… Он мне виноград поломает…» Блаженный, который доехал почти до самого конца аллеи, встретился с владыкой лицом к лицу. Услышав его гневный крик, старец хладнокровно повернул бычка назад: «Коль неугодно, так и не надо…» И поехал по той же аллее. Шокированный отец-садовник впоследствии рассказывал, что удивительным было не то, как старец проехал, не задев ни одного куста, а как он смог повернуть повозку в таком месте, где и одному человеку сделать это было невозможно. После этого старец Феофил вновь впал в немилость. У него отобрали бычка, которого определили в Лаврскую экономию. В тот же день в экономии начался падеж скота. Владыка Филарет, узнав об этом, велел вернуть бычка его хозяину.

Придет время, и митрополит Филарет на собственном примере не раз убедится, что блаженный Феофил не малоспособный монах, а угодник Божий, стяжавший дары Духа Святого. Владыка даже предложит ему поселиться вместе с ним и старцем Парфением в митрополичьем доме в Голосеево, чтобы жить во Имя Пресвятой Троицы. О том, что вышло из этого благого намерения, прекрасно рассказал священник Владимир Зноско в жизнеописании блаженного старца.

«…Владыка настолько привязался к блаженному душой, что в доказательство своего почитания и любви поместил Феофила вместе с иеромонахом Парфением у себя в покоях в Голосеевской даче.

— Вас только трое у меня… Ты — схимник, Парфений — схимник и я — схимник… Будем жить во Имя Пресвятой Троицы, — с отеческой нежностью говорил блаженному митрополит, поселяя его у себя.

Но блаженный, чтобы уклониться от такого «триипостасного» общения, при первом же удобном случае завел в комнате такую сырость и грязь, что испортил обои и крашеный пол и расплодил массу клопов. И не проходило ни одного дня, чтобы он не выкинул какую-нибудь «штуку». Так, например, когда они садились втроем за трапезу, Феофил старался разлить как можно больше на скатерть, для чего иногда, как бы нечаянно, опрокидывал свою посуду на стол и заставлял этим Владыку и о. Парфения преждевременно вставать из-за стола. Если же и этого было недостаточно — притворялся больным и начинал громко и часто «икать», стараясь испортить этим Владыке аппетит…

Старцу же Парфению досаждал тем, что во время ночного покоя надевал на себя его сапоги и взамен того незаметно подставлял ему лапоть или валенок, сам же скрывался на целый день в лес. Или же, среди ночной тишины, когда все обитатели дачи были погружены в глубокий сон, вскакивал с постели и начинал во весь голос петь: Се Жених грядет в полунощи! И блажен раб, егоже обрящет бдяща!..

Кроме того, с первых же дней своего переселения на дачу, несмотря на летнее время, принимался топить в комнате печь и всегда в такое время, когда митрополит был занят молитвою или письменными делами и при этом напускал столько едкого дыма, что келейники вынуждены были отворять и двери, и окна, и душники, чтобы хоть чуть проветрить комнатный воздух; сам же Владыка просиживал все это время в саду в томительном ожидании…

Перед началом же ранней обедни в домовой церкви митрополитской дачи, где службу отправлял обыкновенно старец Парфений, Феофил являлся туда за четверть часа раньше его прихода и, облачившись в священнические одежды, начинал с пономарем служение, так что когда появлялся в церкви Парфений, то ему оставалось быть только свидетелем церковного Богослужения, но отнюдь не участником его…

И многое другое творил Христа ради юродивый Феофил и тем привлекал к себе туда большую толпу народа…»

Поэтому, чтобы прекратить беспокойство и избавиться от наплыва богомольцев в пустынь, святитель Филарет перевел блаженного в Китаевскую обитель. Там старец и прожил до своей кончины, которая наступила в октябре 1853 года.

Не только владыка Филарет, но и многие из братий Голосеевской и Китаевской пустыней стали почитать старца. К примеру, голосеевский монах Захарий. В другом, рукописном, жизнеописании блаженного Феофила с его слов записано так: «Когда я был еще послушником и занимался послушанием на пасеке, прихаживал иногда ко мне отец Феофил, говорил мне назидательные слова, и я со сладостию слушал его беседу, и часто удивлялся его терпению. И между наших с ним бесед я иногда ощущал от его тела благоухание. Но он заметил, что я ощущаю, не велел мне никому говорить об этом».

Незадолго до смерти отец Феофил вновь пожил в Голосеевском уединении… И в этот период произошло одно событие, которое прославило старца как великого чудотворца.

Однажды блаженный позвал своего келейника Пантелеимона пойти в Голосеевский лес помолиться. Бродили они по лесу до усталости. Старец дорогой читал Евангелие, пел псалмы и вязал чулок, а его келейник серпом жал траву, чтобы потом покормить бычка. Уставшие, они наконец пришли на пригорок, где впоследствии была построена Спасо-Преображенская пустынь (упразднена и разрушена в советское время — прим. авт.). С этого пригорка открывался прекрасный вид на Лавру. Вскоре отец Феофил увидел богомольцев, идущих из Лавры, и велел келейнику позвать их и собрать щепок для костра. Сам же выкопал небольшую ямку, в которую уложил щепки, а над ямкой закрепил чугунный котелок. Подняв очи горе, блаженный старец стал молиться: «Господи!.. пред Тобою идет огонь и молнии освещают вселенную… Услышь же, Господи, глас молений моих, когда я взываю к Тебе, когда поднимаю руки мои к святому храму Твоему… Услышь, — да едят бедные и насыщаются и восхвалят Имя Твое всеблагое!» С этими словами отец Феофил положил на восток земной поклон и осенил чугунок крестным знамением: «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа…»

После этого щепки загорелись, и вода в котелке стала нагреваться. Блаженный старец велел келейнику бросить в котелок немного травы, а сам добавил несколько камушков и кусочек люда, который он принес с собой. Когда кушанье было готово, келейник осторожно попробовал содержимое котелка. Оказалось, что в нем — манная каша, которая по благословению блаженного была щедро разлита в дорожные мисочки странников. При этом в котелке она нисколько не уменьшилась.

О дне своей кончины блаженный предузнал заранее. 28 октября он приобщился Святых Христовых Таин и со словами Господи, в руце Твои предаю дух мой тихо преставился, после чего келлия наполнилась дивным благоуханием. Похоронили праведника около Троицкого собора Китаевской пустыни.

Молитвословия

Тропарь, глас 4

От ю́ности Христа́ возлюби́л еси́, блаже́нне Фео́филе,/ и Тому́ еди́ному рабо́тати пла́менне возжеле́л,/ непреста́нною моли́твою и юро́дством в пусты́ни Кита́евой подвиза́лся еси,/ уго́дником пече́рским подража́я./ Сего́ ра́ди вопие́м ти́:/ спаса́й на́с моли́твами твои́ми,// преподо́бне о́тче на́ш.

Ин тропарь, глас 8

Посто́м ду́шу твою́ просвети́л еси́,/ моли́твами непреста́нными се́рдце твое́ сосу́д Ду́ха Свята́го соде́лал еси́,/ преподо́бне о́тче на́ш Фео́филе,/ те́мже вся́ вра́жия ополче́ния кре́пко посрами́л еси́/ и я́ко победоно́сец и́стинный воздая́ние получи́л еси́ от Христа́ Бо́га.// Тому́ помоли́ся о душа́х на́ших.

Кондак, глас 4

От ми́ра су́етнаго изше́л еси́/ и в де́брех Кита́ева всели́лся еси́,/ преподо́бне о́тче на́ш Фео́филе./ Непреста́нным псалмопе́нием и юро́дством свои́м/ мно́гих на пу́ть спасе́ния наста́вил еси́./ Сего́ ра́ди вопие́м ти́:// моли́ Христа́ Бо́га, да спасе́т ду́ши на́ша. 

мощи Преподобного Феофила, Христа ради юродивого

Преподобный Феофил, Христа ради юродивый