Прошли столетия, сменились эпохи, а здесь почти ничего не изменилось. 

Перед взором посетителей словно оживают строки «Киево-Печерского Патерика». Об исторической и духовной ценности пещер, возрождении и сохранении их в первозданном виде мы побеседовали с историком Владиславом Дятловым, который 25 лет своей жизни посвятил изучению и восстановлению этой святыни. 

— Как произошло Ваше знакомство с Церковщиной? 

— Когда мне впервые довелось узнать об этих пещерах, то уже около полутора лет я серьезно увлекался историей православных монастырей Украины и России, оканчивал школу и параллельно посещал кружок юных археологов во Дворце пионеров. Как-то в выходной день руководитель кружка Сергей Александрович Липавский привез нас в Церковщину. Помню дату — это было 5 февраля 1989 года. Пещеры меня поразили. Мне стало непонятно: почему о них известно так мало, почему они в таком запустении? Возникло желание вернуть их из небытия. 

Я знал, что обязательно стану историком, но даже и представить себе не мог, что исследование Церковщины будет одним из тех направлений, которым предстоит заниматься много лет. Сейчас можно сказать, что программа-минимум по восстановлению пещер выполнена: расчищена значительная часть основного лабиринта, возобновились богослужения в подземной церкви преподобного Феодосия Печерского, святыня доступна для экскурсий, при этом действует режим посещения, позволяющий сохранить облик древности. Но еще многое нужно сделать, чтобы памятник древности полностью возродился. 

— Что Вас так поразило при первом посещении пещер?

— Первое впечатление от пещер действительно было очень сильное: пятнадцатилетний мальчишка очутился в громадном подземном лабиринте и словно стал героем приключенческой книжки. Я тогда еще не знал историю этого места, но было понятно, что оно очень древнее. Тогда пещеры были сильно завалены: где-то надо было пробираться ползком, где-то идти на четвереньках или очень сильно согнувшись. Участков, где удавалось стать в полный рост, было немного. 

После первого посещения я не раз возвращался в пещеры с кем-нибудь из друзей, проводя там целые дни. Помню ощущение: когда спускаешься в подземелье, видишь древнюю келью, трещинку на стене и понимаешь, что эта трещинка могла появиться здесь и 100, и 800 лет назад. На поверхности, в считанных метрах отсюда столько всего поменялось за это время. А здесь время будто остановилось. 

Погребальная крипта древнерусских подвижников 

Думаю, это одна из причин, почему монахи стремились в пещеры — предстоять перед вечностью. Когда исчезают внешние признаки жизни, человек остается наедине с собой и с Богом. В похожих условиях — ночуя в печи посреди сожженного села — Декарт изрек свое знаменитое выражение: «Я мыслю, следовательно, я существую». 

— А в чем Вы видите их историческую ценность?

— Больше всего лабиринты Церковщины ценны тем, что дошли до нас практически в первозданном виде. Почти во всех посещаемых киевских пещерах есть позднейшие переделки. Но степень вмешательства в древнюю архитектуру зависит от времени открытия галерей для паломников. Чем ближе к нашим временам, тем меньше архитекторы старались вторгаться в древние интерьеры. 

В Церковщине мы можем наблюдать минимальное изменение древнего облика. При этом здесь в пещерах есть все четыре архитектурных типа сооружений, присущих подземному монастырю. Это храмовые, жилые, погребальные помещения, а также «хозяйственный блок», в котором сохранились зерновые ямы. Ни в Л авре, ни в Зверинецких пещерах, ни в Китаево ничего подобного увидеть нельзя. 

Еще одна уникальность Гнилецких пещер в том, что они представляют собой многоуровневый ансамбль сооружений, состоящий из пяти этажей, три из которых соединены между собой лестничными переходами. Пещеры Церковщины позволяют посетителям увидеть ту обстановку, в которой жили древние печерские подвижники в домонгольскую эпоху. 

Гнилецкие лабиринты наиболее полно иллюстрируют «Киево-Печерский Патерик». В Лавре мы молимся у мощей подвижников, но чтобы более наглядно представить себе многие эпизоды «Патерика», стоит посетить Церковщину. 

— Святых мощей в пещерах Церковщины нет?

— На данный момент в пещерах находятся костные останки монахов, которые были обнаружены во время раскопок, проведенных археологической экспедицией Музея истории Киева. Останки 20 лет хранились в Музее, но как только в Церковщине поселилась монашеская братия — их вернули в пещеры и благоговейно положили в двух усыпальницах. 

Официального прославления не было, но местное почитание есть: считается, что это мощи иноков, подвизавшихся в древнем Гнилецком монастыре. Подобно Церковщине, есть много других мест, где мощи сохранились в виде костных останков, но их нельзя соотнести с конкретными именами. 

Древние погребальные ниши и останки монахов, которые подвизались здесь

Также с Церковщиной связаны имена святых, которые в разное время побывали здесь. Это преподобный Феодосий Печерский, преподобный Герасим Вологодский, святитель Иннокентий Херсонский, священномученик Иоасаф Могилевский (Жевахов). 

— Вы в составе в археологической экспедиции проводили раскопки в Гнилецких пещерах. Что удалось найти во время этих работ?

— Мало что. В основном — обломки керамики, предметов быта, костные останки. Основные раскопки здесь прошли в 1902—1914 годах. Они были осуществлены силами братии «Скита Пречистой» во главе с отцом Мануилом. Все археологические находки того времени: обломки подсвечников, вериги, образцы монашеской одежды — были выставлены в специальной витрине и показывались паломникам.

Мы пока что не знаем местонахождение этой витрины, но в дореволюционной литературе сохранилась ее фотография. Все это бесследно исчезло после вторичного закрытия монастыря. Но на самом деле для археологии вопрос ценных находок гораздо шире, чем обретение каких-то предметов. Это может быть новое представление о чем-то или новое видение чего-то. Главная ценность раскопок в Церковщине в том, что удалось подтвердить хорошую сохранность древних подземных сооружений: ведь до начала экспедиции многое находилось в полузасыпанном состоянии. 

— Пещеры Церковщины представляют интерес больше как памятник истории или как святыня?

— Не нужно делать противопоставления «святыня — памятник», если речь идет о древних храмах и монастырях. Как человек состоит из души и тела, так и святыня подобного рода: ее жизнь должна быть наполнена молитвой. А древний материальный облик отражает подвижнический опыт минувших эпох и хранит память о нем, призывая нас быть достойными преемниками. 

Слова «памятник» и «заповедник», вызывающие порой в среде воцерковленных людей напряженность, на самом-то деле, если вдуматься, происходят от очень важных для христианина понятий: «память» и «заповедь». 

Памятник драгоценен как хранитель памяти, как свидетель того, что до нас наши единоверцы веками берегли веру на этом месте. Зачем же тогда лишать святыню статуса «памятника»? 

Заповедник же важен тем, что в его ограде заповедано бережно относиться к свидетелям древности, не закатывать под бетон, мрамор и позолоту то, что своей ветхостью и простотой действует на душу в тысячи раз сильнее. На заповедной территории недопустимы варварство, уродство, безвкусица, халатность. 

На Афоне есть монастыри, где с ветхих и потресканных фресок так глубоко заглядывают в твою душу святые, как не всякий современный иконописец сможет изобразить. А ты, глядя в ответ, понимаешь, что человек писал это века тому назад и молился! Если в древнем храме служится Литургия, то правильное к ней отношение — как к торжеству встречи с любящим Господом — не войдет в противоречие с ветхой обстановкой храма, охраняемой законом о памятниках истории. Наоборот: молитва и обстановка дополнят друг друга! 

Любая община, обитающая в древней усадьбе, должна осознавать ответственность и перед всей Вселенской Церковью, и перед внешними — потенциальными христианами — за то, чтобы материальные памятники опыта Православия были сохранены для современников и потомков. Есть примеры, когда монастыри или приходы целенаправленно обращались к специалистам, дабы сохранить свое историческое и культурное наследие. Но подобных примеров, увы, у нас пока не так много. 

— Вы проводите авторскую экскурсию по пещерам. Как Вы считаете, что должен донести экскурсовод до слушателя, рассказывая о святыне? Имеет ли значение верующий он или нет?

— Когда речь идет о святом месте, храме, монастыре, то и светский и церковный экскурсовод должны донести и то, что обогащает человека культурно, и то, что обогащает его духовно. Человек должен услышать что-то такое, что поможет ему на примере данной святыни глубоко задуматься, ради чего он на этой земле живет, задуматься о вечности, о Боге. А в земной плоскости человек должен стать богаче оттого, что он прикоснулся еще к одному великому творению. 

Один из входов в пещеры 

Но с каждым человеком нужно говорить на доступном для него языке. Кому-то необходимо привести даты, цифры, статистику, сравнения. Другой же более воспримет язык церковный. Искусство экскурсовода состоит в том, чтобы чувствовать свою аудиторию, определять, в каком виде преподносить информацию, чтобы она дошла до сердца слушающего. 

Лет пять назад мне довелось побывать на экскурсии в Мирах Ликийских, в храме святителя Николая Чудотворца. В нашей группе, состоящей из светских туристов, экскурсоводом был мусульманин. Меня поразило то, насколько он глубоко смог раскрыть смысл изображений на фресках, смысл Евхаристии. Было ощущение, что человек серьезно изучал православное богословие. Даже иноверец может что-то глубокое и незабываемое сказать о святыне, если он уважает людей, с которыми говорит. 

— Повлияла ли работа, связанная с изучением и сохранением пещер на Вашу духовную жизнь?

— Был в моей жизни момент, когда, от переживаний за судьбу пещер, от столкновения с несовершенством государственно-церковных отношений в сфере охраны древнего наследия я сорвался в глубокий внутренний кризис. Это были страшные месяцы. Помогли молитвы друзей, беседы с ними. А когда во тьме сердца блеснул лучик благодарности родным и близким за поддержку, то особым образом утешил Сам Господь. 

На пути выхода из кризиса я увидел кое-что новое о себе, о чем годами не догадывался. Появилось новое понимание, как сопоставлять христианское мировоззрение с профессиональной деятельностью, если сталкиваешься порой с явлениями, лишающими тебя душевного мира. В целом — был пережит некий новый и весьма ценный опыт, который, наверное, без этой ситуации оставался бы для меня неведомым. Описанное — один из важных эпизодов моей жизни. 

— Что нужно для того, чтобы сохранить пещеры для будущих поколений?

— Сейчас состояние пещер во многом зависит от бережного отношения к ним посетителей и паломников. Есть несколько правил, которые несложно запомнить и соблюдать. Не нужно наклонять горящие свечи, потому что если капельки воска попадают на старинную поверхность пола и стен, то заводится грибок и плесень. Не надо коптить своды, наносить на них изображения, даже в виде крестов. Не надо ковырять стены, отщипывать песочек, дергать свисающие с полотков корешки. 

Режим экскурсионного посещения должен остаться таким, каким является сейчас, — организованная группа, желательно не более десяти человек в сопровождении кого-то из братии монастыря, кто назначен на соответствующее послушание. Нужно учитывать, что пещеры Церковщины не предназначены для большого потока паломников. Мы должны испытывать благодарный трепет, что, пережив столько войн и эпоху богоборчества, лабиринты доступны для нас в такой степени сохранности.

 Беседовала Ольга Лаптева