Киев – удивительный город. Количество культурных слоев в нем зашкаливает за все мыслимые пределы. Впрочем, отдельные периоды истории города были особенно насыщены самыми необычными и драматичными событиями. А особые события, как известно, позволяют проявить себя совершенно особым людям.

Один из таких периодов в истории города – первая треть XX века. Это непростое время испытаний насыщено ярчайшими представителями киевского духовенства, история каждого из которых достойна отдельной книги или фильма. Большинство из них были канонизированы Православной Церковью как священномученики. Вопрос канонизации остальных – лишь дело времени.

Отдельно стоит коснуться богословия этих людей и их понимания Евангелия. Вся их проповедь не о политике или о чем-то подобном, а о Христе, о том, что Он сделал для каждого из нас. Это слова любви, ободрения и оптимизма, пробивающие черный сумрак времени, в котором они жили, как солнечные лучи пробивают темные лесные заросли.

Поводом вспомнить и поговорить об этих замечательных людях, которые являют собой образец христианства, может быть сам город, с которым неразрывно была связана их жизнь. Киевские храмы, колокольни, дворики и дома до сих пор хранят память о наших священномучениках и о том их христианском подвиге, который может стать образцом для каждого из нас.

Православный, спасавший иудеев

Священномученик Александр Глаголев, пожалуй, самый известный киевский священник за последнюю столетнюю историю города.

Родился он в феврале 1872 года в селе Покровское Тульской губернии в семье священника. В 1898 году окончил Киевскую духовную академию со степенью кандидата богословия. В 1900 году отец Александр защитил докторскую диссертацию по теме «Ветхозаветное Библейское учение об Ангелах». По словам протоиерея Александра Меня, Глаголев в своей диссертации дал очерк истории ангелологии, а также проанализировал все наименования ангелов в Писании в связи с происхождением терминов «сыны Божии», «серафимы», «херувимы».

Cлева направо: Отец Александр Глаголев, Коля, Магдалина,

Алексей Александрович и Татьяна Павловна Глаголевы. 1930 год

Диссертацию богослов писал, опираясь на свое знание древнееврейского и арамейского языков. Всего протоиерей знал 18 древних и новых языков, а в конце жизни, будучи уже пожилым человеком, он изучал итальянский язык. Богословский труд священника до сих пор является основным источником информации о ветхозаветном учении об ангелах и демонах. Священномученик был большим специалистом в вопросах библеистики. В частности, он входил в состав Комиссии по научному изданию славянской Библии, участвовал в издании Православной богословской энциклопедии, публиковал статьи в церковных журналах, был одним из авторов комментариев к «Толковой Библии», вышедшей под редакцией Александра Лопухина.

«Средство обрести Христа, распятого в сердце нашем, – это благоговейное чтение Слова Божьего, преимущественно Евангелия. Если в богослужении и молитве душа наша беседует с Богом и Спасителем, то в Евангелие, в Слове Божьем Христос Спаситель живо и действенно вещает душе нашей, производя в ней различные спасительные действия благодати, – писал священномученик Александр Глаголев. – Этим созидается то духовное просвещение, о котором некоторые верующие наши говорили как об особенном достоянии православного народа нашего, но которого, к прискорбию, далеко еще нет в многомиллионной массе народа, в большинстве чуждом грамотности. Христос, Свет Истинный, просвещай всякого человека, грядущего в мир, да будет знамение на нас свет лица Твоего!»

Отличное знание Ветхого Завета, изучение еврейской традиции, подлинное понимание Евангелия и истории раннего христианства во многом определили филосемитские настроения самого отца Александра и всей его семьи. Так, в 1905 отец Александр Глаголев противодействовал еврейскому погрому в Киеве.

Редактор издания «Русский глобус» (Чикаго) Геннадий Меш так писал об этом: «Осенью 1905 года зуд погромов и убийств снова выплеснул людей на улицы. В разъярённую человеческую массу в полном облачении, с крестом и хоругвями в руках вторгается небольшой крестный ход. Возглавляют его настоятели православных храмов Александр Глаголев и Михаил Едлинский. Через Контрактовую площадь и Гостиный ряд крестный ход направляется к еврейским лавчонкам. Они увещевают толпу не заниматься этим злым, нехристианским делом. Кое-кто узнает своих наставников, снимает шапки. Толпа колеблется, редеет, постепенно расходится. И так было не раз».

В 1909 священник опубликовал работу «Ветхий Завет и его непреходящее значение в Христианской Церкви», в которой резко критиковал попытки антисемитски настроенных авторов дискредитировать Танах. Он был привлечён предварительным следствием по известнейшему «делу Бейлиса» в качестве эксперта по вопросу об употреблении иудеями человеческой крови. В своей экспертизе заявил, что закон Моисея из Ветхого Завета запрещает пролитие человеческой крови и употребление её в пищу. Талмуд и другие документы иудейских раввинов этот закон не отменяют и не смягчают. Именно заключения священника Александра Глаголева легли в основу оправдательного приговора Бейлису.

Отец Александр Глаголев был хорошим знакомым семьи Булгаковых. Отец писателя, профессор Киевской духовной академии Афанасий Иванович Булгаков, был старшим коллегой отца Александра по этому учебному заведению и прихожанином храма Николы Доброго, где служил Глаголев. Священномученик в 1913 г. венчал Михаила Булгакова и его первую супругу Татьяну Лаппа.

Он же выведен Булгаковым в романе «Белая гвардия», причем это единственный персонаж романа, выведенный под собственным именем, как священник храма Николы Доброго. Позволим себе пространную цитату из «Белой гвардии», приведенную Булгаковым в романе, как он пишет в своих дневниках, исходя из личного опыта общения с Глаголевым:

«Как-то, в сумерки, вскоре после похорон матери, Алексей Турбин, придя к отцу Александру, сказал:

– Да, печаль у нас, отец Александр. Трудно маму забывать, а тут еще такое тяжелое время... Главное, ведь только что вернулся, думал, наладим жизнь, и вот...

Он умолк и, сидя у стола, в сумерках, задумался и посмотрел вдаль.

Ветви в церковном дворе закрыли и домишко священника. Казалось, что сейчас же за стеной тесного кабинетика, забитого книгами, начинается весенний, таинственный спутанный лес. Город по-вечернему глухо шумел, пахло сиренью.

– Что сделаешь, что сделаешь, – конфузливо забормотал священник. (Он всегда конфузился, если приходилось беседовать с людьми). – Воля божья.

– Может, кончится все это когда-нибудь? Дальше-то лучше будет? – неизвестно у кого спросил Турбин.

Священник шевельнулся в кресле.

– Тяжкое, тяжкое время, что говорить, – пробормотал он, – но унывать-то не следует...

Потом вдруг наложил белую руку, выпростав ее из темного рукава ряски, на пачку книжек и раскрыл верхнюю там, где она была заложена вышитой цветной закладкой.

– Уныния допускать нельзя, – конфузливо, но как-то очень убедительно проговорил он. – Большой грех – уныние... Хотя кажется мне, что испытания будут еще. Как же, как же, большие испытания, – он говорил все увереннее.

– Я последнее время все, знаете ли, за книжечками сижу, по специальности, конечно, больше все богословские...

Он приподнял книгу так, чтобы последний свет из окна упал на страницу, и прочитал:

– Третий ангел вылил чашу свою в реки и источники вод; и сделалась кровь».

По воспоминаниям священника Сергия Сидорова, ни один из священников, им слышанных, не совершал так Литургию, как отец Александр, «никто из них не служил с такой яркой верой в Господа, с такой радостью видеть Его». Во время Литургии, по словам отца Сергия, «забываешь о храме и видишь Бога».

Еще одна цитата Сидорова: «Праздновался 30-летний юбилей ученой деятельности отца Александра. Храм Доброго Николы был переполнен депутациями и молящимися. Литургию служило 50 священников, более 100 иереев – почитателей и друзей отца Александра – молились с ним. Были все находящиеся в Киеве епископы, пел прекрасный хор. Католические патеры, протестантские пасторы, раввины, профессора и нищие, юноши и торговки подольские, студенты и крестьяне пригородных сел – все собрались в этот день выразить юбиляру любовь и уважение. Депутации говорили ему о его научных заслугах, указывали на стойкость его убеждений, но главное – преклонялись перед его безграничной любовью к людям. Вспоминали темные ужасы еврейских погромов, когда отец Александр один с крестом остановил разъяренную толпу и спас тысячу евреев, открывали его помощь беднякам, его хождение по грязным закоулкам Подола и его пламенную защиту всех обездоленных, всех грешных и отверженных перед миром и Богом. Основная черта подвига отца Александра – это смирение. Он, знаменитый ученый, лучший в мире знаток еврейского языка, автор классического труда об ангелах (единственного на Руси), совершенно не придает значения своим работам. На первом плане в его творениях стоит предмет, им изучаемый, перед которым он благоговеет».

Как и над многими другими священномучениками, над отцом Александром тучи сгущались постепенно. Первый раз его арестовали еще в 1930 году. Второй раз – 20 октября 1937 года в составе группы киевских священников вместе с митрополитом Константином (Дьяковым). На основании ложных показаний начались допросы, которые проводил следователь НКВД Гольдфарб. Протоиерей Александр на допросах держался независимо, за что, по свидетельству однокамерников, в наказание был поставлен на 16 суток «на стойку». Во время следствия, подвергаясь страшным избиениям, протоиерей Александр Глаголев не отрекся от веры, не лжесвидетельствовал, как того требовали следователи, и даже не проклинал своих убийц.

Умер священномученик 10 ноября на допросе, как утверждалось в рапорте следователя, от «сердечной недостаточности». Впрочем, в решении прокуратуры о реабилитации стояла другая причина смерти – «от чрезмерного использования мер физического воздействия». Самое поразительное, что забит до смерти 65-летний Глаголев был в том же кабинете №164 следственного управления Лукьяновской тюрьмы, что и митрополит Константин (Дьяков), и…. в тот же самый день. То есть, следователю-«садисту» не хватило смерти одного старика, он в тот же день пригласил второго и сделал с ним то же самое…

Похоронен протоиерей Александр Глаголев на Лукьяновском кладбище. Он был канонизирован как священномученик Русской Православной Церковью Заграницей, что позволяет служить ему службы и обращаться в молитве к любой православной общине мира.

В церкви в честь св. Варвары с 1903 по 1930 год служил

о.Александр Глаголев. В 1924-1928 - о.Анатолий

Жураковский. С 1933 по 1935 году - о.Михаил Едлинский.

В Киеве осталось немало мест, связанных с памятью о протоиерее Александре. Так, с 1903 по 1930 год священник служил в храме Николы Доброго на Подоле. Сам храм был уничтожен, но осталась его бывшая колокольня – ныне церковь в честь святой Варвары. В ней священномученик служил каждую зиму с начала 20-х годов. С 1930 по 1937 год отец Александр служил в храме в честь Николая Набережного, который находится на улице Григория Сковороды, 12/8.

Стена одного из корпусов Киево-Могилянской академии по ул. Волошской 8/5,

корп. 4. В этом доме жили о.Александр Глаголев и его сын о.Алексий.

Наконец, на стене одного из корпусов Киево-Могилянской академии по улице Волошской, 8/5, корп. 4 расположена памятная доска, свидетельствующая, что в этом доме у священника Александра Глаголева родился сын – священник Алексий Глаголев, которому национальным мемориальным центром Яд ва-Шем (Израиль) присвоено звание «Праведник народов мира». Но это уже совсем другая история…

Священник в дырявой шляпе

Еще один киевский священномученик, канонизированный РПЦЗ, протоиерей Михаил Едлинский – близкий друг и, можно сказать, сподвижник отца Александра Глаголева. О масштабе этой фигуры говорит такой факт. Когда в начале XX века в Петербург к святому праведному Иоанну Кронштадтскому приходили паломники, отец Иоанн сокрушался: «Зачем вы так далеко ехали? Ведь у вас в Киеве есть отец Михаил Едлинский».

Протоиерея Михаила Едлинского можно считать основоположником служения против пьянства в православном Киеве. С приходящими к нему за помощью алкоголиками отец Михаил обыкновенно уединялся в своей молельне дома или в церкви. Там они вместе становились на колени и усердно молились. Затем больной давал зарок не пить водки сначала на протяжении нескольких дней, а потом и неделю, пока не отвыкал от своей грешной и вредной привычки. По свидетельству очевидцев, множество жен и матерей приходило со слезами благодарить священника за исцеление их мужей от алкоголизма.

Протоиерей Михаил Едлинский

Борясь с алкоголизмом, священник предложил прихожанам подавать нищим, стоящим у входа в храм, вместо денег купоны (продавались у свечного ящика, 100 купонов – 1 рубль). За эти купоны можно было получить в приходской столовой обед. О.Михаил Едлинский был очень милостив к бедным людям – все получаемые от благотворителей средства он тратил на помощь неимущим и лишенным крова. На получаемые пожертвования он построил на церковном дворе громадный четырехэтажный дом, открыв в нем детский сад для малышей, матери которых отправлялись на поденную работу, приходскую школу, детский приют для сирот, кухню, столовую, квартиры для учителей и служащих и двухсветный зал со сценой. В этом зале по воскресеньям изучали Писание, устраивали концерты и христианские спектакли.

При этом из пожертвований протоиерей ни копейки не тратил на свою семью, обходясь более чем скромной зарплатой законоучителя в Киевском первом коммерческом училище. Очевидцы вспоминают, что сам священник носил шляпу с дырой, размером с пятикопеечную монету, а его жена Анна Едлинская и их дочери одевались более чем скромно (у Едлинского было шесть дочерей – Евгения, Клавдия, Наталия, Татьяна, Любовь, Вера – и сын Георгий, который впоследствии принял священство).

С самого начала своего пастырского служения отец Михаил снискал любовь и уважение не только в среде своих прихожан, но и всего киевского духовенства. Он с неизменным смирением, удивительной для многих скромностью нес свое церковное послушание и во всех обстоятельствах находил возможным исполнить Евангельские заповеди и послужить ближним. Его кроткая уступчивость была далеко от безразличности, напротив, молитвенно сосредоточенный, он с вниманием вглядывался в обстоятельства и людей, его окружавших, и с предельной ответственностью взвешивал и соотносил каждое свое слово с Евангелием, отчего его благословение и житейские советы обретали особый вес.

Вот слова этого подвижника веры: «Любовь к Богу и к людям – вот основа христианской жизни. Любовь есть самый великий дар, ибо она Спасителя низвергла на землю и, тем более, может человека возвести от земли на небо. Земная жизнь – время сеяния, будем доброй, щедрой рукой бросать семена любви, чтобы в своё время пожать нам в изобилии».

Последние годы жизни протоиерей Михаил Едлинский служил в одном храме с протоиереем Александром Глаголевым. Со временем он стал собирать материалы о преступлениях против Церкви и христиан, которые впоследствии передал врачу Григорию Косткевичу. Впоследствии этот шаг был расценен НКВД, как связь с подпольной Истинно-Православной Церковью, и поставлен ему в вину. 17 октября 1937 года он был арестован в возрасте 78 лет и заключен в Лукьяновскую тюрьму.

В адрес священника прозвучали три обвинения. Уже традиционно, что он является участником контрреволюционной организации «церковников-тихоновцев», проводил работу по заданию последней, что он передал собранные им материалы о закрытии монастырей участнику контрреволюционной организации Косткевичу и что с амвона церкви произносил антисоветские клеветнические проповеди, направленные против советской власти.

17 ноября 1937 года в 24:00 отец Михаил был расстрелян во дворе Лукьяновской тюрьмы и похоронен на Лукьяновском кладбище. Как и другие священномученики, он не отрекся от веры, не назвал ни одного «участника заговора» и не проклял своих гонителей… Хотя, казалось бы, последние делали все возможное для этого.

Храм в честь Николы Набережного, что на углу ул. Г.Сковороды и Почайнинской.

Здесь в 1935-1937 гг. служил о.Михаил Едлинский, а в 1930-1937 гг. - о.Александр Глаголев.

Протоиерей Михаил Едлинский служил в церкви в честь святого Николы Доброго в 1933–1935 годах, в 1935–1937-х – в храме в честь Николы Набережного. В киевском Свято-Макарьевском храме (ул. Старая Поляна, 46) имеется очень интересная икона святого Саввы Освященного, написанная известным украинским художником Иваном Ижакевичем. Образ святого Саввы И.Ижакевич списал с отца Михаила. Причем настолько похоже, что сын отца Михаила протоиерей Георгий Едлинский, долгое время служивший в Свято-Макарьевской церкви, неоднократно отмечал почти портретное сходство двух святых.

***

Смотрите также видеоблог «Православия в Украине» о том, почему мы не почитаем новомучеников: